Мария Ивановна безропотно пошла включать духовку, распустила волосы (чудные, кстати, отметила Ольга, — если бы не уродливый старушечий пучок, а хорошая стрижка да покраска, совсем другой вид был бы), сушилась под горячим потоком воздуха, стоя на коленях и опустив голову.

На улице они поймали такси, и, пока ехали, Ольга стремилась развить успех — рассказывала о прекрасном мальчике Пете (не уточняла, что знает его несколько часов), о том, как легко и приятно будет Марии Ивановне с этим дивным ребенком (опустим упоминание о бесконечных проблемах, которые преподносят младенцы). Заодно поведала о своем брате, глубоко порядочном и отзывчивом человеке, у которого даже фамилия говорящая — Доброкладов, что означает — добро в нашем роду надежно спрятано, как клад!.. Тут Ольга запнулась, почувствовав в своих словах некоторую двусмысленность.

Мария Ивановна слушала вполуха, смотрела в окно на скованные небывалым морозом улицы, волновалась, испытывая странное чувство вступления в авантюру. В прежнем ее бытии не имелось острых ощущений, связанных с происходящим за стенами квартиры. А теперь вдруг, неожиданно, буквально за час, произошли изменения. Поддавшись Оленькиному напору куда-то едет, что-то обещала, с чем-то столкнется… Страх перед неведомым даже пьянил, у нее кружилась голова, и в мыслях вспыхивало пьяно-лихое: будь что будет!

«Похоже, я сошла с ума!» — сказал себе Мария Ивановна.

Андрей преувеличивал степень своей беспомощной истерики. Не совсем уж он недотепа, и с младенцем — не с атомным реактором управляться. Всего два раза и пережил панику. Первый раз, когда Петька (отлично ползает, и если пустить его по ковру, то шустро двигается, главное — сам себя занимает) схватил шнур лампы, потянул, и она грохнулась ему точно на башку. Петька так разревелся, что Андрей струхнул — вдруг мальчишка проломил череп или осколки стекла в глаза попали. Ничего: взял на руки, попрыгали, Петька замолк, на макушке только красное пятнышко, даже синяка нет. Второй раз Андрей холодным потом покрылся, когда малец принялся исторгать содержимое желудка, только в него поступившее. Ольга успокоила — срыгивает. Они еще и срыгивают!

Сестра где-то валандалась, не приезжала, а у Андрея… Вот чего бы он решительно не хотел, так чтобы друзья прознали, как он этим утром справлял естественные нужды. Насмешек не оберешься. А куда деваться? Петьку одного не оставишь, опять ушибется или в рот что-нибудь затащит. У него какой-то оральный способ постижения мира — все доступные предметы норовит попробовать на вкус. У Андрея же мочевой пузырь не резиновый, крепился до последнего, а потом с Петькой на руках отправился в туалет.

— Рассматриваешь? — бурчал во время процесса Андрей (Петька действительно с интересом наблюдал). — Учись, пока я жив. Вот из таких событий состоит жизнь настоящего мужчины.

Но и «событие» более основательное не заставило себя ждать — большая нужда пришла через час. Андрей, проклиная все на свете, не в силах сдерживать бурление кишечника, со словами: «Для взрослого дяди памперс не предусмотрен!» — вынужден был снова идти в туалет.