— Мы установили связь с домом напротив, пробрались по канализационному коллектору, — сказал Мадьяри и, помолчав, добавил: — Их всех уничтожат, силы слишком неравны. Но женщин и детей мы попытаемся спасти. Должны спасти!
— Что мне надлежит делать? — спросил я.
— Быть либо в штабе авиационной дивизии, либо дома. Мы найдем тебя сами. Будь готов к тому, чтобы уйти в подполье, если потребуется, конечно.
— Я хотел бы остаться с вами! — воскликнул я. Все мои симпатии были на стороне тех, кто отстреливался из здания напротив. — Мне стыдно отсиживаться дома. Там сражаются, а я должен уйти…
— Мы сделаем все, что сможем. Наша главная забота заключается не только в спасении десятка обреченных на гибель людей, но и в оказании помощи десяткам тысяч, которые не сегодня завтра могут разделить их судьбу, всей стране. Подумай, что их ждет. Твой друг Шандор Салаи уже уехал, а Эде Ацел тоже уйдет с тобой. Каждый должен быть на своем месте и выполнять свою задачу. Если с нами что-нибудь случится, борьбу продолжите вы, оставшиеся в живых…
Спорить дальше не было смысла.
Все последующие дни мне пришлось провести в штабе. Командир дивизии отдал приказ о готовности к отражению нападения противника.
Я лежал с ручным пулеметом на балконе дома напротив штаба за мешками с песком. Ствол моего пулемета угрожающе торчал из щели между ними в направлении улицы. Зачем, против кого? Я и по сегодняшний день не знаю этого. Каковы были цели командования дивизии? От кого мы должны были оборонять штаб, имея всего полдюжины пулеметов?
Власть нилашистов между тем крепла день ото дня. Я ясно видел это, нервничал и с нетерпением ждал, мучаясь сомнениями, когда же наконец потребуется и мое активное участие. Сколько раз я отгонял мысли о том, что палачи опять арестовали кого-то из наших и скоро наступит моя очередь!
Теперь я не могу вспомнить, каким образом состоялась моя следующая встреча с Дудашем и Мадьяри. Кажется, ее организовал Шандор Салаи, с которым я поддерживал связь. Важно то, что наступила наконец та долгожданная минута, когда я получил определенное и достаточно серьезное задание.
— Слушай меня внимательно, — сказал Дудаш. — Пронаи вновь собирает свою офицерскую банду. Вот сволочь!
Я кое-что уже слышал о Пронаи, кровавом палаче в дни разгрома Венгерской советской республики 1919 года, предводителе офицерского отряда, убийце, лично расстрелявшем многих революционеров. Пронаи был главным соперником Хорти в борьбе за пост регента в те времена.
— Мы атакуем резиденцию их отряда? — спросил я.
— Нет, ничего похожего. Ты вступишь в их ряды!
Услышав эти слова, я даже пошатнулся. У меня закружилась голова.
— О чем ты говоришь?!
Такая перспектива представлялась мне чудовищной и абсолютно непонятной. Вероятно, у меня был настолько глупый вид, что Дудаш и Мадьяри так и покатились со смеху. Ференц дружески похлопал меня по спине и стал объяснять:
— Видишь ли, после этого идиотского маневра Хорти, позволившего нилашистам захватить власть, нам приходится приспосабливаться к новой обстановке, придумывать новые методы для организации и сохранения хотя бы в относительной безопасности наших вооруженных сил и отрядов сопротивления. Имя Пронаи в глазах правого офицерства и даже нилашистов безукоризненно и вполне надежно. Под этой вывеской мы сможем кое-что предпринять.