– Мне больше не лечить людей?
– Почему же нет? Нужно лечить, но так, чтобы никто не узнал, что это твоих рук дело.
– Как же это сделать?
– Это Ваня тебя научит. Он умеет так убивать людей, что никто не знает, кто именно это сделал.
– Иваныч, хватит! Что ты опять?
– Второе, Прохор. То, что ты многих вылечил, им только во вред. Представь: ранение с них снимает судимость, они кровью искупили, полежат, полечатся, вернутся в обычную часть и будут воевать честными солдатами. Ты их вылечил, они опять идут в бой, погибают штрафниками – отступниками, родные остаются без пансиона. Кому хорошо? Я тебя, Прохор, научу обычной полевой медицине. Будешь ты обычный санитар. А в некоторых случаях – необычный. Только чудесное твоё вмешательство должно быть скрытным. Ты нам всем нужен здесь, Прохор, а не в исследовательском институте. Я понимаю, что это звучит эгоистично и цинично, но это правда. Никто не должен догадаться, что большой, красивый и очень сильный парень ещё и лечит наложением рук. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Я понимаю, Виктор Иванович. Батя так же говорил.
– А твой батя тоже умел, как ты?
– Нет, он, как и вы, Виктор Иванович, защитник. Он жизнь отнимает, не может лечить.
– Эх, пообщаться бы с ним.
– Уже нет его. Я чувствую – ушёл он. Он так и не поправился. И матушка не помогла.
– А ты бы помог?
– Меня она и к людям-то не подпускала с этим, – усмехнулся Прохор, – мал, говорит, людей править. На скотине учись.
Понятно, что мы рты пораззявили: что же тогда его мать умела, если Прохор – неумеха?
Вот такой разговор состоялся. Должен признаться, что я – подлец. Всю эту правдоподобную ахинею я нес с одной целью – привязать Прохора к себе. Зачем? Глупый вопрос. Жить хочу. Нет, не так – не хочу живым трупом гнить, как этой осенью. Бог мне смерти не даёт, но от боли не избавляет. Ещё раз подобного не перенесу – застрелюсь. И так весь седой стал, налысо пришлось обстричься, чтобы людей не смущать, а щетина всё одно белая лезет на подбородке. То, что мне попался такой экстрасенс, уже чудо. За три десятка лет прошлой жизни я встретил только двух слабеньких. Одна – гадалка, живущая в деревне, меня к ней возила мать, узнать, излечима ли одна из моих врождённых болячек. Гадалка долго хмурила брови, но ничем мне помочь не смогла. А вот про болячки матери многое рассказала. Болячки, сглазы, порчи и подобное она видела, и это правда, но вот сделать с ними ничего не могла. Другая работала в поликлинике, к которой я был приписан. К ней отправляли больных её коллеги, когда попадали в затруднительное положение и не могли точно поставить диагноз. Точный диагноз – это уже наполовину излеченный пациент. Меня лечили от воспаления почек, эта смуглая врачиха поводила руками у моего живота и спины, не прикасаясь (её руки излучали тепло, как инфракрасный обогреватель), и установила воспаление нерва на фоне смещения позвонка. Лечить тоже не умела, только диагностика. А тут чудо – Прохор! Не отдам! Такая корова нужна самому! А не отдать его можно, только если никто ничего не пронюхает. Вот такой я поганец-попаданец.