В мою сторону кровожадно пялятся многочисленные черные зрачки. Такого количества огнестрельного оружия я не видал даже в кино. Застывшие на пороге якудза, все, как один, держат меня на прицеле. Ну и зачем я вставал? Лежал бы себе спокойненько дальше. Эх, даже отправь я волну в сторону вооруженных братков — ничего этим не добьюсь, лишь отсрочу неизбежное. Несколько стрелков обязательно выживут и изрешетят меня пулями, пока танден будет перезаряжаться для следующей волны. Да и подустал я что-то…

Якудза входят внутрь холла и рассредотачиваются вдоль стены. Следом за ними порог переступает незнакомый мужик — типичный японский бандос. В отличии от своих коллег по цеху, он не рвется вперед, а держится позади, за спинами «братьев».

— Можешь даже не пытаться рыпаться, откроешь пасть и парни тебя нашпигуют свинцом. У них заглушки в ушах, поэтому свои фокусы можешь запихнуть себе же в очко. — во время отповеди самодовольная улыбка не сходит с лица местечкового босса. — Знаешь, пацан, в какой-то мере я даже благодарен тебе за смерть Оябуна и остальных стариков. Теперь я смогу прибрать Мацуба-кай к рукам. Поэтому сделаем так, я задаю вопросы, а ты киваешь или качаешь своей тупой башкой в ответ. Все делаешь молча! Если ответы меня устроят, то сдохнешь быстро и безболезненно. Усек?

Этот голос я узнаю из тысячи: «Так вот ты какой, сметливый кёдай, который все это время вставлял мне палки в колеса. Не сказать, что я рад нашей встрече, было бы намного лучше — валяйся твой труп где-то неподалеку». В этой ситуации радует лишь то, что Оябун все же подох от кровопотери. Туда этому сукиному сыну и дорога!

— Давай, тряси своей патлатой башкой! Или хочешь, чтобы парни наделали в тебе лишних отверстий? — вот неугомонный.

Делаю, как он “просит”.

— Так-то лучше, а теперь слушай ме… — речь кёдая обрывается, ей на смену приходит едва различимый хрип, вперемешку с сипением. Сложно продолжать качать права, когда на твоей шее затягивается удавка, в виде ремешка от женской сумочки.

Чтобы не спалить неожиданную подмогу перед «глухими» братками, старательно имитирую допрос: играю мимикой и периодически киваю или качаю головой. Не знаю, кто эта миниатюрная женщина, но сейчас она моя единственная надежда, а значит я просто обязан выложиться, да так, чтобы сам Станиславский поверил.

Через десяток секунд, женщина в деловом, брючном костюме серого цвета аккуратно укладывает придушенного кёдая на пол. После чего, без всякой суеты вешает орудие убийства, в виде дамской сумочки, обратно на плечо. Но на этом загадочная женщина не останавливается. Ловкими пальцами она извлекает автоматическую ручку из нагрудного кармана пиджака и вдавливает кнопку на ее корпусе, отвечающую за подачу стержня. Вот только из носика письменной принадлежности выскакивает не пишущий элемент, а толстая, металлическая игла, длинной около десяти сантиметров. Отточенным движением дамочка хладнокровно вгоняет, получившееся, шило глубоко в глаз бессознательному кёдаю. Тело братка на мгновение вздрагивает и тут же расслабляется. А я в этот момент осознаю, что передо мной профессионал, настоящий мастер своего дела. Это только в крутых, голливудских блокбастерах диверсанты пачками душат неприятелей. На деле же, чтобы задушить человека до смерти, а не до отключки требуется куда больше времени, чем обыватели себе представляют. Именно поэтому она добила кёдая, чтобы тот не пришел в себя через несколько секунд.