— Н-нет… Никак, я н-не… Ринат, мне нужно сказать…

— Я же сказал, потом, — раздраженно бросает и тянется к тумбочке. — Если ты опять начнешь нести какую-нибудь хрень про то, что не готова, я заклею тебе рот. Предупреждаю последний раз.

Как же мне хочется послать его к черту.

Но вместо этого я наблюдаю за тем, как Ринат раскатывает презерватив по члену. Он раскрывает меня пальцами, надавливает на клитор. Гладит, размазывая по коже выделившуюся смазку.

Щетина царапает кожу на лице, когда новые поцелуи ложатся на губы. Чужой язык вторгается в рот, Ринат ловит мои запястья, жестко обхватывая их пальцами и придавливая над головой.

Он переносит большую часть веса на руку, которой удерживает меня. Уже к утру на коже расцветет россыпь синяков.

Член упирается между половых губ, но проскальзывает вверх. Я готова закричать, чтобы он уже сделал это, потому что не могу больше ждать.

Знаю, что будет больно.

Я знаю, что, скорее всего, мне придется перетерпеть весь процесс. Ринат не остановится, и это в лучшем случае.

В худшем — уткнет меня в матрас лицом и продолжит.

Внутри все скручивает от резкой боли. Вместо стона из горла рвется хриплый крик, когда толстый твердый член за один жесткий удар оказывается внутри. В уголках глаз скапливаются слезы, ноги, которыми Ринат заставил обвить его бедра, безвольно падают на постель, распахиваясь.

Меня лихорадит. Трясет ужасно, а во рту появляется стойкий вкус железа, потому что я прокусила губу из-за острой вспышки боли, к которой я не была готова.

Запрокидываю голову и отворачиваю ее в сторону, срываясь в рыдания. Следующие несколько толчков возводят все мои ощущения на максимум.

— Сука, — прорывается в мысли.

Частично боль уходит. Внизу режет уже не так сильно, когда Ринат с какой-то особенно осторожностью выскальзывает из моего измученного тела.

— Ты почему не сказала мне?

— Уйди… — ворочаю сухими губами.

— Уже бегу, блять.

Я сворачиваюсь клубочком, когда сверху меня больше не придавливает массивными мышцами. Выдыхаю, замечая, как Ринат вопреки своим словам все же выходит из комнаты.

Только вот он возвращается через минуту с мокрым полотенцем в руках и заставляет меня снова развести ноги, сдергивая одеяло, в которое я пыталась завернуться. Теплая махровая ткань скользит по внутренней стороне бедер, касается набухших складок. Ринат стирает кровь и после отбрасывает полотенце куда-то.

Матрас прогибается за моей спиной. Всхлипываю и пытаюсь отползти на краешек, но меня притягивают обратно.

— Тебе придется расслабиться и перетерпеть, — его губы задевают ухо, водят по шее в тех местах, где уже явно проступили засосы и следы укусов.

— Не хочу…больно…

Я пытаюсь оттолкнуть его, скидываю руки, которые снова шарят по телу.

— Малолетка глупая. Если бы раньше сказала — я бы так на тебя не накидывался.

— Ты сам сказал молчать.

— Ина, твою мать, ну не по этому же поводу. Два гребаных слова. Да даже одно сгодилось бы, — цедит сквозь зубы. — Мне как нужно было догадаться? Я тебе, блять, не гинеколог, чтобы наощупь определять, девственница передо мной или нет.

Злюсь на него, поэтому ничего не отвечаю. Какое он вообще имеет право обвинять меня в чем-то? Я не собиралась так прощаться со своей невинностью, мне вообще-то и вместе с ней жилось очень даже хорошо.