Прошло еще два с половиной часа, пока водолаз наконец прорезал в лодке отверстие более чем в половину квадратного метра. На поверхности моря наступала ночь, когда Варивода известил, что переходит в подводную лодку.

Освещая себе путь электрическим фонарем, он пролез туловищем вниз, затем спустился на руках и стал на палубе какого-то помещения подводной лодки. Это был отсек, отделенный от других помещений задраенными люками. Кто знает, можно ли выдраивать хоть один из них! Если за люком вода, то она сразу зальет и это помещение и декомпрессационную камеру. Водолаз стал прислушиваться. Ему показалось, будто под ним раздался какой-то шорох. Он лег и приложил ухо к палубе. Шорох продолжался. Он постучал, но ответа не получил. Наоборот, шорох совсем затих. «Может быть, крыса», — подумал водолаз. Во всяком случае, этот шорох позволял с большей уверенностью открыть люк, соединяющий с нижним помещением. Только он был открыт, Варивода снова попал под струю тяжелого воздуха. «Людям нужен свежий воздух», — подумал водолаз и крикнул доктору: сообщить наверх, чтобы снова начали воздухоочистительные операции. Врач поддерживал связь с поверхностью. Варивода уже смело опустил ноги в люк и, держа фонарь над головой, стал спускаться. Помещение было невысокое — он сразу же достал ногами до палубы — и, оставив фонарь наверху, очутился в темноте, под освещенным люком. В этот момент рядом раздался смешок, заледенивший кровь в жилах. Рядом кто-то тихо, зловеще хихикал сквозь зубы. Это был смех безумного.

Варивода схватил фонарь, выставил его перед собой и осветил маленькую каюту. На расстоянии шага от себя он увидел человека. Он полулежал на столе, смотрел перед собою страшными, ничего не понимающими глазами и сжимал в руке нож.

— Формула профессора Ананьева… — проскрипел сумасшедший, и глаза его страшно засверкали.

Теплая южная ночь сошла на море, мерцали звезды, смотрел с неба полумесяц, освещая флотилию маленьких судов: эсминец, пароход, шхуну и два баркаса. Между ними иногда проплывали шлюпки или байдарки. Тихо плескалась маленькая волна. Над морем царила тишина. Третья смена водолазов вернулась с глубины и отдыхала на водолазных баркасах. Никто еще не спал и не собирался ложиться. Свободные от вахты краснофлотцы с «Буревестника» и моряки с «Пеная» стояли на палубах своих судов. На первом из них — комиссар, на втором — помполит каждые пятнадцать — двадцать минут, а иногда и чаще сообщали о новостях, приходивших из глубины восьмидесяти пяти метров.

На баркасах, одетые в скафандры и шлемы, склонились над трапами дежурные водолазы, готовые по первому приказу командиров опуститься на морское дно.

Тихо, почти шепотом, передавал Марко по телефону на шхуну известия из глубины моря. На «Колумбе» двое рыбаков и Зоря не отходили от репродуктора.

После сообщения доктора о том, что Варивода открыл люк внутри лодки, усиленно заработали помпы, нагнетая в камеру воздух и выкачивая его обратно. Врач молчал: в телефонной трубке не раздавалось ни одного звука.

— Водолаз лезет через люк в соседнее помещение, — сообщил врач.