Он душил Шулика и при этом смотрел на Борова, который мог заступиться за своего дружка.

— Кто-то еще в чем-то сомневается? — спросил он.

Боров ничего не сказал. И опустил голову. Остальные притихли. А Митяй и вовсе стал белым как полотно.

Шулик замотал головой, но Дорофей его не отпускал. Занесло Шулика на повороте, слетел он с правильной дороги — да на минное поле.

— А то вдруг кому-то что-то не нравится, говорите, — продолжая душить Шулика, сказал Дорофей.

— Да нет! Всем все нравится! — закивал Митяй. И тут же мотнул головой: — И не было никакого лохматого дела!.. Я же видел, как Люська сама полезла к тебе в штаны! Она сама хотела! И сейчас! И тогда!

— Всегда хотела! — осклабился Дорофей.

— Может, не надо? — Митяй протянул руку, пытаясь остановить его.

— Не надо.

Дорофей ослабил хватку, но было уже поздно. Шулик уже не дышал. И на пол упал с выпученными глазами и высунутым языком.

— Досвистелся, — дрогнувшим голосом сказал Частик.

— Зато бухать уже не хочет, — отряхивая руки, ухмыльнулся Дорофей.

— Да ему там нальют! — задрав глаза к небу, сказал Боров.

— В очередь станешь?

— Да нет, я лучше в сторонке постою.

— А кто в очередь?

Желающих присоединиться к Шулику не нашлось. Ну так Дорофей в том и не сомневался.

Жанна долго лежала на нем, остывая после кипения, затем легла на бок. Захар потянулся к тумбочке, взял сигарету.

— Можно? — спросил он.

— Нужно… После тебя всю неделю сигаретами пахнет. Хорошо, мне нравится… — пробормотала она.

— Ты мне так и не объяснила, чем тебя Шустов обидел, — сказал Захар, щелкнув зажигалкой.

— Я же сказала, он принял меня за дешевую шлюху… — встрепенулась Жанна. — А что?

— Где, когда?

— В дешевой гостинице со мной хотел… Как будто я дешевка… Ты хочешь об этом поговорить?

— Надо было ему хотелку отрубить, — усмехнулся Захар.

— Ну, ты же вроде уже решил с ним…

— А ему руку хотели отрубить.

— Кто хотел?

— Мы от него отстали, а Дорофей прессует. Сто штук зеленью с него снял, в счет алиментов: «Не будет денег, отрублю руку…»

— Надо было хотелку рубить. Чтобы наших девчонок не портил.

— Мне теперь с Дорофеем разбираться. — Захар глубоко затянулся и задержал дыхание.

Дорофей затаился, в Горновке не показывается. А вокруг поселка — лес, горы, там его так просто не найдешь. А искать надо. Искать, предъявлять, спрашивать…

— Зачем?

— Старший Шустов — человек серьезный, я ему безопасность обещал. А сынок ему нажаловался, как будто это я сто штук с него снял… — Захар повел рукой, отсекая разговор.

— Терпеть не могу ябед! — и в шутку, и всерьез сказала Жанна.

— А мне приходится терпеть…

Захар знал, кто такой Александр Шустов, поэтому не хотел портить с ним отношений. И с Дорофея он спросит чисто из уважения к нему. А на Олежека ему плевать с высокой колокольни… Даже если у них с Жанной что-то было. Этот сынок ему не соперник.

Ментовской «козел» подъезжал к дому с включенными мигалками, но без сирены. Из машины вышли двое — оба в бронежилетах, с автоматами. А навстречу им — бородатый дядя Леша со своим плешивым Трезором. Менты — к нему.

Дорофей не слышал, но догадывался, какой вопрос ему задали. И увидел, какой был ответ. Дядя Леша махнул рукой на Митяевский дом.