— Дедушка, тебе нельзя вино, ты болен, и оно тебе повредит.

— Я не болен, Улугбек… Ик!.. Я умираю. И мне уж ничем нельзя повредить.

— Хазрет, — продолжал настаивать внук, — непогода кончилась. В Отраре светит яркое солнце, хорошо бы нам продолжить поход на Китай. Все только и ждут твоего выздоровления, дедушка!

— Дай вина, Улугбек! Забудь про Китай… Ик!.. Ты ведь любишь звёзды, небо. Смотри на небо, Улугбек, смотри на звёзды… Ик!.. Там нет страданий, нет людей, там только светлые тени праведников. Попроси отца своего помолиться… Ик!.. за меня. Жеребёнок с перерезанным горлом. Вспомнил! Я видел его давно в детстве, в горах, когда охотился на коз. Я ведь… Ик!.. был добр к тебе, Улугбек. Я любил тебя. Дай же мне глоток вина!

Внук сжалился и налил деду полпиалы лёгкого сухого вина. Тот с жадностью выпил и на некоторое время перестал икать. Затем икота навалилась на него с утроенной силой, так что его всего скручивало при каждом новом спазме. Наконец, двое суток не спавший и вконец измотанный, Тамерлан впал в беспамятство. Привели мавлоно Хибетуллу, который принялся читать над изголовьем умирающего Коран. В час, когда совершалась ночная молитва, измеритель вселенной вдруг очнулся и сказал:

— Нет бога…

— …кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк его, — дополнил за Тамерлана мавлоно Хибетулла, поскольку Тамерлан тотчас же вновь впал в беспамятство. Страшная икота продолжала мучить его и в бессознательном состоянии, так что даже лекарь Фазлалла Тебризи, горестно покачивая головой, сказал:

— Вероятно, на сей раз и впрямь…

Хибетулла Убейда продолжал читать Коран всю ночь, и никто не заметил, когда именно прекратилась икота. Только вдруг Улугбек испуганно сказал:

— Постойте! А ведь он больше не икает!

Лекари бросились к измерителю вселенной. Сердце его не билось, он не дышал и весь оцепенел, будто мышцы его что-то скрутило. Приближалось время утренней молитвы 14 шаабана 807 года хиджры.

Никто не хотел верить в смерть человека, который уже не раз умирал. Правда, некоторые говорили: «Какой смысл? Ведь он уже проделал это перед походом». Но большинство требовало удостоверений кончины великого Султан-Джамшида.

Первой поверила биби-ханым. Подойдя в полдень к мёртвому мужу, она долго держала ладонь у него на лбу, затем молча ушла в свою комнату, из которой через какое-то время появилась с лицом, выкрашенным в чёрную траурную краску. Сев у изголовья Тамерлана, она стала плакать, время от времени дёргая себя за косы. Дилеольт-ага последовала её примеру только на следующий день. К полудню 16 шаабана по комнате, где лежал покойный, пополз лёгкий трупный запах, который стал быстро усиливаться, и к ночи невыносимая вонь стала растекаться уже по всему первому этажу дворца Бердибека. Тогда и кичик-ханым явилась к телу мужа с чёрным лицом, и все мгновенно отметили, что ей и это очень даже идёт.

В полночь лекарь Фазлалла Тебризи объявил всем, пришедшим к смертному одру «кроны чагатаев»:

— Великий Султан-Джамшид Тамерлан мёртв. Тело его уже начало разлагаться, и нам следует принять необходимые меры для его скорейшего перемещения в Самарканд и погребения.