— Ну а чего вы хотели? У нас город пограничный, крупнейший перевалочный пункт, транспортная артерия меж Кавказом и Россией-матушкой.

— Да мы ничего не хотели, — сказали мы. — Только повсюду за нами слежка. Надоело.

Мишку уже успели спросить на перроне: «Тебя не Эдуард зовут, парень?», — те самые люди в черных шапочках-«пидорках». То ли у них не было моей фотографии с бородой, то ли просто выебывались, давали знать, что все знают.

Мы поехали к полковнику в его отстроенный немцами военный квартал, в трехкомнатную пустую аккуратную квартиру. Там было скучновато, но просторно. Я обещал приехать и приехал. Хотя время никак не благоприятствовало поездке в город Ростов для культурного отдыха с полковниками. Тем более что полковники бросили пить.

На самом деле Сергей — писатель. Автор военных очерков о Дагестане и Чечне, редактор военной газеты, автор книжек, а я — старший товарищ, признанный писатель, среди прочего автор репортажей и очерков о войне. Еще в начале 90-х я публиковал свои репортажи с сербских войн в «Советской России», в газете «День», а позднее в отдельных книгах и создал, думаю, для себя целую школу военного журнализма. Во всяком случае, военный корреспондент «Завтра» и мой друг Влад Шурыгин позднее признавался мне, что я научил писать его по-новому. Они были все выходцы из Львовского военно-политического училища, где их учили советскому журнализму. В моих репортажах они почерпнули, что важна личная нота, поняли, как хороша вовремя увиденная деталь, нашли у меня романтику войны, то есть я на них влиял. Мы особенно на эти темы не беседовали, но уважение ко мне присутствовало. Сергей посещал меня обязательно, приезжая в Москву, вот и я посетил его. Его товарищ — тоже полковник и тоже выпускник Львовского военно-политического — был теперь главой пресс-службы командующего Северо-Кавказского военного округа. Вдвоем они работали над книгой о генерале Трошеве, книга должна была выйти в издательстве «Вагриус». Редактор Андрей Ильницкий из «Вагриуса» был мой старый знакомый, он издавал мой роман «316 пункт «В»» и мой трехтомник из девяти романов. Вот все это нас связывало воедино. Даже более того: полковник, глава пресс-службы генерала Трошева, был еще и мой земляк по Харькову, — его родители живут в Харькове, как и мои, и он периодически туда наезжает.

Я люблю армейцев. Я никогда не скрывал этого. Я сам, как кентавр, — наполовину революционер, наполовину воин. Если бы меня не забраковали в 1960 году по причине близорукости, я бы был сегодня высшим офицером, думаю, точно.

В первый же вечер полковник повез нас в сауну. От девочек мы с Мишкой отказались. Но от выпивки, от водки, и от пива, и шампанского, и еды, накупленной полковником Сергеем, — нет. Аппетит нам не испортило и то обстоятельство, что в темный переулок, где помещалась сауна, въехал с приглушенными огнями автомобиль…

Первый ковш, выплеснутый на горячие камни, ожег голову. Я обычно прикрываю лицо, когда первый ковш выплескивают на камни. Второй идет в кожу, вглубь. Довольно здоровое сердце, чтоб не сглазить, позволяет мне сидеть в сауне как угодно долго, только мне надоедает. Вообще я бы жил без пауз, без пустых мест, но и без этого моя жизнь чудовищно интенсивна, что бы было, если спрессовать еще?