После оккупации гитлеровцами Чехословакии на связь с нашим агентом в Прагу был послан сотрудник немецкого отдела Центра капитан Леонтьев. От агента, к которому на встречу был направлен Леонтьев, Центр ожидал важную информацию по Германии, в частности, о ведущейся там подготовке к военным действиям против Советского Союза. Но через несколько дней от Леонтьева неожиданно пришла шифрованная радиограмма: «Был по указанному адресу, но в дом нет входа». Начальник отдела П. М. Журавлев послал ему ответную радиограмму примерно следующего содержания: «По нашим предположениям, дом без дверей не бывает, сообщите подробности и повторите адрес и номер дома», Леонтьев ответил: «Адрес такой-то, дом номер такой-то, но на закрытых ворогах надпись на чешском языке: «Входа нет». И снова из Центра к неудачливому разведчику идет сообщение о том, что, мол, указанная Вами надпись на воротах означает: «Прохода через двор нет, а вход должен быть нормальный».

И еще один пример необходимой осторожности и аккуратности при соблюдении конспирации в разведывательной работе.

— Летом в Финляндии, — рассказывает Зоя Ивановна, — встретилась я с агентом в лесу. Мы сели с ним на пеньки и стали разговаривать. Неожиданно пошел дождь. Но мы оба были в плащах и поэтому продолжали наш разговор. Дождь вскоре прекратился. Пора было расходиться — ему в одну сторону, мне в другую. Я посмотрела ему вслед и увидела, что на спине у него часть плаща сухая и светлая, а часть — мокрая и темная. Догнала его и велела сесть на мокрую траву, чтобы намокла и нижняя часть плаща, иначе за три версты видно, что он в лесу где-то сидел. Посмотрела на свой плащ — та же картина. Пришлось и мне в буквальном смысле слова сесть в лужу. Посмотрела на свой плащ — все в порядке, теперь можно было спокойно разойтись.

Зоя Ивановна задумалась. Снова заговорила о конспирации, о том, какую важную роль она играет в разведывательной работе.

— А дети? — спросила она и посмотрела на меня внимательно.

— Что дети? — не понял я.

— Роль детей в вопросе все той же конспирации. Их поведение может одним махом перечеркнуть все усилия родителей в конспирации. Если хочешь, я расскажу тебе два примера на эту тему.

Сотрудник ИНО Брокман был командирован на работу в Берлин. Было это еще до гитлеровского переворота в Германии. С ним поехали жена и два сына, мальчишки лет по десять-двенадцать. Как-то он пошел с семьей гулять по городу. Ребята увидели в витрине магазина велосипеды. Пристали они к отцу. Родители стали объяснять, что пока на такую покупку у них нет денег, придет время — купят. Мальчишки пристали как с ножом к горлу, никакие объяснения и уговоры не помогали.

— Если ты не купишь, я начну кричать, что ты работаешь в ГПУ, — пригрозил старший.

Придя домой, Брокманы в первый и, наверное, в последний раз выпорол сына, чтобы тот навсегда забыл, что его отец работает в ОГПУ.

— А мой сын, — улыбается Зоя Ивановна. — Я работала, как ты знаешь, начинала свою разведывательную работу в Харбине. Поехала туда с мамой и сыном, которому было около пяти лет. Однажды мы пошли с ним в парикмахерскую. Я сидела в женском отделении, а его за занавеской стригли в мужском отделении. Слышу — какой-то мужской голос спрашивает: