Еще в 1969 году Зоя Ивановна перенесла тяжелую операцию по поводу рака желудка, в результате которой резекции подверглись две трети желудка. Отсутствие значительной части желудка затем постоянно в течение всей жизни сказывалось, во-первых, на режиме ее питания: она ела часто, но маленькими дозами, а во-вторых, организму постоянно не хватало калия, что впоследствии и привело, как я уже говорила, к нескольким переломам. Но сейчас я хочу сказать о другом.

Ну вот, заболев этой болезнью и в общении с врачами подозревая, что они что-то не договаривают по поводу ее болезни (врачи скрывали диагноз — рак желудка), она провела целую комбинацию, детали которой я не помню, но суть в том, что ей тайно удалось достать историю своей болезни. Она убедилась в диагнозе, который подозревала, и многие из нас, женщин, наверное, поступили бы подруга-му, а она потребовала от врачей, чтобы они немедленно ее прооперировали. После операции она какое-то время подвергалась специальному медицинскому облучению. Во время этой процедуры она находилась под стеклянным колпаком и ее могли видеть нянечки и сестры. Пребывание под стеклянным колпаком она использовала для чтения стихов, особенно тех, которые были еще плохо заучены. Чаще всего, говорила Зоя Ивановна, она любила читать в эти минуты стихи Александра Блока, И вот однажды, одеваясь за ширмой, она слышит короткий диалог между молоденькой медицинской сестрой и уже пожилой нянечкой.

— Надь! А Надь!

— Что, тетя Нюра?

— Ты видела, больная под пушкой губами шевелит. А, видела?

— Видела, ну и что?

— Ну как что?! Чего это она?

— Откуда я знаю, может, кого-нибудь вспоминает.

— Да, вспоминает… Это она Богу молится. Да и то не грех, болезнь-то какая.

И еще одна деталь, примечательная для характера Зои Ивановны. Когда она уже около восьмидесяти лет упала, запнувшись за ковер, и сломала шейку бедра левой ноги, о чем я уже говорила, врачи закутали ногу в гипс и констатировали — ходить не будет.

— Как это не будет! — возмутилась Зоя Ивановна… и пошла, сначала стоя внутри специальной коляски, потом держась обеими руками за спинку стула и двигая его перед собой, а затем просто опираясь на палку. Упорство, воля и постоянные специальные физические упражнения сделали свое дело. А обычно в таком возрасте и с таким переломом действительно не ходят.

Зоя Ивановна, наверное, как и все женщины, в определенной степени любила внимание к себе, но совершенно искренне не могла терпеть дорогих, помпезных подарков. Помню, в один из праздников 8 Марта я подарила ей прямоугольную брошь из финифти с изображением голубых незабудок на белом фоне. Голубой — это любимый цвет Зои Ивановны. И простая брошь до конца дней стала ее постоянным украшением к любому платью. Практически она с ней никогда не расставалась. А когда мы встречали вместе Новый, 1986 год и женщины преподнесли ей на подносике два обычных калача, но в отверстия которых были вложены по три носовых платочка, Зоя Ивановна просто пришла в восторг.

В характере Зои Ивановны поражает способность, умение поддержать человека, у которого иногда просто плохое настроение — взглядом, интонацией, стихотворными строчками. Она очень любила стихи, разные, но хорошие, и больше всего Шекспира, Блока, Тютчева. Ей не были чужды и сокровенные, интимные, что ли, чувства.