Двери главного дома открылись сами собой, приглашая нас войти. Я было подумал, что дело в магии, но все объяснилось обычным привратником. Или швейцаром. Не знаю, как у высокородных это называется. У меня был лишь Тишка, который оказался и не совсем моим. К тому же, высокий человек в костюме выполнял и другие функции. К примеру, он поклонился мне, приветствуя, и спросил у своей хозяйки.

— Могу я предложить что-нибудь вашему гостю?

— Нет, Александр. Он ненадолго. К тому же могу поклясться, что он сыт. Его есть кому кормить.

Я постарался пропустить ее слова мимо ушей, разглядывая дом. Да и не дом вовсе, какой-то загородный дворец. Версаль на минималках. Хрусталь, позолота, мебель из резного дерева, на стенах портреты в полный рост. Вон и Терлецкий-старший. А рядом, видимо, его супруга. Красотой Светка пошла в нее.

— Нам наверх.

Чем выше мы поднимались, тем шаги Терлецкой становились медленнее. Да и вся спесь из нее выходила. Света даже немного ссутулилась, будто хотела стать меньше. А оказавшись возле двухстворчатых запертых дверей и вовсе заколебалась, словно раздумывая, стоит ли оно того. Но наконец поскреблась. Тихо-тихо, как мышка, почуявшая на стеной кота.

— Тетя, мы пришли.

— Заходите! — раздался повелительный голос.

Как только я оказался внутри, мне захотелось кашлять. А следом начали слезиться глаза. Сказать, что в комнате было накурено — ничего не сказать. Пожилая Терлецкая сидела у окна, лицом к дверям, попыхивая вонючей сигаретой в мундштуке. Я терялся в догадках, сколько же ей лет. Вопреки большинству магов, она не старалась скрыть свой возраст, расстрачивая силу понапрасну. На вид Терлецкой было все восемьдесят, если не больше.

— Света, я же просила называть меня Элеонора, а не тетя.

— Прости, тетя. То есть Элеонора.

— А это и есть тот самый знаменитый Кузнецов? — Терлецкая тяжело поднялась и медленно шаркая по паркету подошла ко мне. Все это давалось с таким трудом, точно каждый ее шаг мог оказаться последним.

Она взяла меня за подбородок, будто пытаясь рассмотреть. Но на самом деле прикоснулась, чтобы лучше почувствовать силу. И явно осталась довольной. А между тем я ощутил и ее магическую энергию. Вязкую, застоявшуюся, но невероятно насыщенную. Ранга магистра.

— Известный в узких кругах, — пошутил я, стараясь скрыть волнение и не в силах оторвать взгляд от морщинистого лица.

Завораживает не только красота. Но и уродство. Ты можешь себя корить, но оказываешься не в силах оторвать взгляд от человека, находящегося на полярных сторонах этих понятий. От предвестницы веяло старостью. Обвислые щеки, глубоко прорезанные морщины, затянутые белой пеленой глаза, крючковатый нос, который с годами стал явно еще больше.

— Эти круги намного шире, чем ты можешь подумать, — ответила она. — Если бы у тебя не было столь могущественного врага, семьи бы уже дрались за возможность приютить такой сладкий пирожок.

— Я… я хотел увидеть вас.

— Ну, увидел, — развела руками Терлецкая, возвращаясь на место. — Понравилась? Я, кстати, вдова. Мой покойный муженек, троюродный брат ее отца, — кивнула она на высокородную, — отдал богу душу в восемьдесят шестом. Так что я открыта для предложений.