Соборное уложение 1649 года уже сортирует преступления в зависимости от их тяжести. К «особо тяжким» относились преступления против Бога, церкви и царя, а всевозможная уголовщина стояла на ступеньку ниже.
Наказания, соответственно, зависели от вида преступления. На костре сжигали «богохульников» (тех, кто мешал церковной службе или совершал в церкви убийство). Судя по тому, что эти деяния были выделены в особый вид преступлений, они не были таким уж уникальным явлением. Смертью карали грабителей церквей, тех, кто питал умысел «на государево здоровье», государственных изменников, мятежников, фальшивомонетчиков и тех, кто подделывал государственные печати. И по-прежнему поджигателей.
За менее серьезные преступления в церкви (причинение ранений, «непристойные» речи, матерную ругань) полагалась либо «торговая казнь», либо тюремное заключение. Особо следили за порядком на государевом дворе – того, кто появлялся там с пищалью или луком, били батогами, а вынувшему саблю из ножен по собственному почину полагалось отрубать руку.
«Простых» граждан закон тоже охранял неплохо: за убийство – смертная казнь, за нанесение увечий – нанесение виновнику аналогичного увечья и денежный штраф. За первую кражу отрубали левое ухо, давали два года тюрьмы, потом ссылали в «украинные города», то есть пограничные: во-первых, чтобы «почистить» города, во-вторых, жизнь «на украйнах» сама по себе были наказанием – очень уж опасно там было, в первую очередь из-за набегов крымских татар или ногайцев. За вторую кражу отрубали и левое ухо, давали четыре года тюрьмы, после чего опять-таки ссылали «в украйны». За третью – смертная казнь. Помимо прочего эти меры позволяли благонамеренным гражданам заранее определить, с кем они имеют дело: если у человека нет уха или двух, с ним все ясно…
Точно та же система наказаний применялась для «мошенников». В те времена этот термин носил совсем не тот смысл, который в это слово стали вкладывать позже. Тогдашнее слово «мошенник» происходило от слова «мошна» – большой кошель на поясе, в котором носили деньги и разные необходимые мелочи, иногда ценные (карманов старая русская одежда не знала). Соответственно, мошенник – преступник, срезавший с пояса мошну (во французском уголовном праве XVII века есть аналогичный термин – «срезатель кошельков»). Естественно, мошну старались срезать незаметно для потерпевшего, что лучше всего выходило при больших скоплениях народа: на базаре, в церкви, во время крестных ходов, а позже, в XVIII веке, во время костюмированных шествий, проводившихся, как правило, после какой-нибудь военной победы или по случаю праздника.
Характерный пример. 1 октября 1692 года, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, состоялся крестный ход, собравший на Красной площади немало участников и зрителей. За порядком наблюдали подьячие Василий Юдин и Роман Артемьев. Пока они усердно выполняли свои обязанности, мошенники срезали у обоих с поясов кожаные чехлы с наборами из ножа и вилки. И недешевые. Юдин описывал свою пропажу так: «Черенки разукрашены финифтью лазоревой. По финифти серебром положены жуки серебреные да вызолоченные». Ущерб он оценил в пять рублей – весьма приличная сумма по тем временам, корову можно было купить. Подьячие (не столь уж низкий чин), судя по всему, жили на широкую ногу…