Она смотрела на меня не отрываясь, приоткрыв дверцу и поставив одну ногу на траву, словно собираясь выйти из машины. От ее необычного взгляда я ощутил не сказать что головокружение, но нечто вроде. И чтоб совсем не потеряться в этом взгляде, я сделал то, что и собирался, что позволяло, по моим расчетам, достойно завершить эту затянувшуюся шутку.

Если с ней все в порядке, но она не знает, как выйти из тупика, в который сама себя загнала, мой вариант будет для нее оптимальным. Если же это всерьез, то, может быть, клин клином…

Я шагнул к машине, подхватил Ирину под колени и за талию, почти поднял на руки, коснулся губами ее губ, увидел невероятно вдруг расширившиеся глаза, ничего, кроме глаз, и тут меня отбросило назад. Кажется, она как-то вывернулась и ударила меня в грудь ногами. И еще будто бы я услышал ее вскрик, не то возмущенный, не то испуганный…

Взмахнув руками, я едва сумел удержать равновесие и не упасть навзничь. Ошеломленный такой бурной и столь неадекватной реакцией на вполне невинный поцелуй, я чуть не произнес нечто, подходящее к случаю, но только воздух, что я судорожно вдохнул, застрял у меня в горле…

Машины передо мной не было. И лес вокруг стоял густо-зеленый, как в самом разгаре лета.

Если бы я был мастером слова, я, возможно, нашел бы какие-нибудь слова, чтобы передать свои ощущения в тот момент. Но – не умудрил господь. Зато я знаю, что должен был испытывать в этот момент острое потрясение. А оттого, что не представлял себе, как его переживают наедине с собой, почувствовал самый настоящий стыд. Кажется, даже застонал. Все эти дни единственным в округе дураком был именно я, и никто другой, что с особенным блеском продемонстрировал в последние моменты. Эстет, интеллектуал, скептик, чтоб тебя…

Тишина вокруг была оглушающая. Сквозь ветви деревьев на поляну падали косые столбы яркого и горячего солнечного света. Хорошо, что никто сейчас меня не видел. Я закурил и начал брать себя в руки. Будем считать – приземлились. Полагается собрать парашют и сориентироваться в пространстве. А эмоции и прочие сопли – до возвращения оставить! Прежде всего надо понять, куда меня занесло. Теперь-то все выглядит совсем иначе. И ее испуганный вскрик, и толчок в грудь… Я сам делал еще и не такое с замешкавшимися после команды «Пошел!».

Путаясь ногами в высокой траве, я пересек поляну, продрался сквозь кусты и подлесок, нацепляв на волосы какой-то паутины, и вышел на опушку.

Поле передо мной плавно понижалось к югу, метрах в пятистах видна была автострада, и одного взгляда хватило, чтобы окончательно во всем удостовериться. Но я постоял там еще минут пятнадцать, глядя на мелькающие машины, и за все это время в их жиденьком потоке не проскочило ни одного «Жигуля», «двадцать четвертой» «Волги» или, скажем, «КамАЗа»…

На старинной электричке, с забыто просторными тамбурами и вручную открывающимися дверьми, я доехал до Ярославского вокзала. Почти весь вагон занимали студенты МИСИ, возвращавшиеся с полевых занятий, с теодолитами, нивелирами, полосатыми рейками. Отвернувшись к окну, я слушал их разговоры, древние шутки, непонятные уже намеки и забытый сленг. Это же были мои ровесники, мы, наверное, не раз встречались на улицах и институтских вечерах. И вот я вернулся после долгого отсутствия…