Я уставился на рисунки, от которых веяло древней мрачной магией, и невольно содрогнулся. Мне казалось, что голый череп смотрит из-под капюшона прямо на меня. Я отвернулся, чтобы скрыть свое замешательство.

Тшилаба тем временем выложила передо мной еще несколько карт.

– Здесь тебя ждет неожиданность, а вот тут нависла опасность. Берегись угрозы, о которой не знаешь, – черные маслянистые глаза в упор уставились на меня.

Мне стало не по себе. Пусть я не верил гадалке до конца, но когда тебе с такой уверенностью и прямотой предсказывают беду, трудно оставаться равнодушным. Я попытался улыбнуться, но сумел изобразить лишь жалкую усмешку. На старуху она не произвела никакого впечатления.

Она молча выложила на стол еще одну карту, взглянула на нее и медленно придвинула ко мне. Лицо у нее стало мрачнее некуда, поджатые губы превратились в горизонтальную прорезь.

Я опустил глаза, приготовившись увидеть что угодно. На карте был нарисован шут, несущий на палке узелок. Я облегченно вздохнул и вопросительно посмотрел на старуху.

– Придет тот, кого ты не ждешь, – проговорила гадалка, тыкая в карту длинным острым ногтем. – Он несет смерть! – продолжала она, выкладывая рядом изображение оскалившегося скелета с косой. – Тебе предстоит борьба с дьявольскими силами! – заключила цыганка, закончив этот «веселенький» ряд рогатым чудищем, вписанным в перевернутую звезду.

Несколько секунд она сидела, нахмурившись, затем быстро смешала карты, встала и принялась что-то искать в одной из шкатулок, расставленных на столе.

Надо заметить, что я не был впечатлен заключительным пассажем гадания. То, что сказала Тшилаба, казалось мне слишком уж обобщенным. Подобное можно предречь любому следователю, выслеживающему убийцу, особенно если жертв несколько. Я слегка расслабился, решил, что напрасно возомнил, будто цыганка действительно может видеть будущее. Она показала мне спектакль, и не более того.

– Возьми это, – сказала Тшилаба, протягивая мне странный амулет, больше всего напоминающий засушенную мышиную голову с кожаным шнурком, прикрепленным к ней.

Я сидел неподвижно и с недоумением глядел на талисман, раскачивающийся перед моим лицом. От этой вещицы ощутимо несло чесноком. Она была жуткой, омерзительной, и меньше всего на свете мне хотелось прикасаться к ней.

– Ну! – требовательно воскликнула старуха, тряхнув амулетом.

«Господи, что за дикость?!» – пронеслось у меня в голове.

Затем я преодолел отвращение, протянул руку и взял у цыганки талисман.

Тшилаба сразу направилась к выходу и приподняла полог, предлагая мне выйти. Я встал, пошарил в кармане, достал оттуда немного мелочи. Цыганка не возражала, когда я положил монеты рядом с канделябром, хотя даже не взглянула на них.

Я вышел на улицу, а Тшилаба осталась внутри. Негр, дежуривший у входа, тут же юркнул в шатер.

Я заметил, что возле костра, где сидел барон, собралось изрядное количество народа. Множество любопытных глаз уставилось на меня. Кажется, цыгане что-то обсуждали, но при моем появлении замолчали.

– Ну и что? – поинтересовался доктор, когда я подошел к пролетке. – Выяснили что-нибудь полезное?