– По какому поводу? – поинтересовался я.

– В тот момент, когда она выстрелила в себя?

– Обрадовался, что она не стала стрелять в меня.

– Мы – детективы из убойного отдела и обязаны расследовать все случаи насильственной смерти, – заявил Доэрти. – Вы ведь и сами понимаете? Это я так спрашиваю, на всякий случай.

– На какой случай? – спросил я.

– На случай, если данное дело окажется не совсем таким, каким кажется на первый взгляд.

– Не окажется. Женщина застрелилась.

– Это вы так говорите.

– Никто не скажет вам ничего другого, потому что все так и было.

– Всегда существуют альтернативные сценарии, – заметил Доэрти.

– Вы так думаете?

– Может быть, вы ее застрелили?

Тереза Ли с сочувствием посмотрела на меня.

– Я ее не убивал, – сказал я.

– Может быть, пистолет принадлежал вам, – продолжал Доэрти.

– Он мне не принадлежал. Пистолет весит два фунта, а у меня даже нет сумки.

– Вы крупный мужчина, у вас брюки большого размера с большими карманами.

Тереза Ли снова взглянула на меня с сочувствием, словно хотела сказать: «Мне очень жаль».

– И как это все называется? – спросил я. – Хороший коп и глупый коп?

– Вы считаете меня дураком? – спросил Доэрти.

– Ну, вы только что это доказали. Если бы я застрелил ее из «ругера» калибра.357, у меня до самых локтей остались бы улики, но вы стояли за дверью туалета, пока я мыл руки. Вы не сняли мои отпечатки пальцев и не зачитали «правило Миранды»[11]. Вы стреляете в воздух.

– Мы обязаны все проверить.

– А что говорит патологоанатом?

– Результатов еще нет.

– Там были свидетели.

– Вы закрывали обзор спиной. К тому же они не смотрели в вашу сторону, дремали, и никто почти не говорит по-английски. Проку от них не много. Да и вообще, у меня сложилось впечатление, что они хотели поскорее от нас отделаться, пока мы не начали проверять их грин-карты.

– А как насчет другого мужчины? Он находился передо мной, не спал и производил впечатление гражданина Америки и человека, говорящего по-английски.

– Какого мужчины?

– Пятого пассажира, он был в футболке поло и в хлопчатобумажных брюках.

Ли открыла папку и покачала головой.

– В вагоне ехало четыре человека плюс женщина, которая погибла.

Ли достала из папки листок бумаги, перевернула его и подтолкнула на середину стола. Оказалось, что это написанный от руки список пассажиров. Четыре имени: мое, а также Родригес, Фрлуйлов и Мбеле.

– Четыре пассажира, – повторила она.

– Я находился в поезде и умею считать, – возразил я. – Мне совершенно точно известно, сколько пассажиров сидело в вагоне.

Я прокрутил всю сцену в голове: я вышел из поезда и остался стоять в собирающейся толпе. Потом появились парамедики, из поезда начали по очереди выходить копы, они прошли через толпу, отыскали каждый по свидетелю, взяли их под локти и повели в отдельные комнаты. Меня первым схватил крупный сержант и потащил за собой. Так что сказать наверняка, сколько полицейских последовало за нами, четверо или трое, я не мог.

– Наверное, он сбежал, – предположил я.

– А что он собой представлял? – спросил Доэрти.

– Обычный мужчина. Держался настороже, но ничего особенного. Моего возраста, не бедный.