— Ну, — заметила она, — думаю, что оленя это волновало очень сильно.

Она улыбнулась, как будто удачно пошутила, но в глазах ее таился страх.

— Я не люблю козий сыр, — сказал Сэмюэль. — Я люблю коровий сыр.

Трясущимися руками тетя Ида положила пять тонких ломтиков «Гейтоста» на тарелку, добавив туда немного хлебцев.

— Что ж, молодой человек, в этой части Норфегии люди держат коз, а не коров.

Она положила Марте такое же количество сыра и хлебцев, и Сэмюэль смотрел, как сестра начала есть, не выказывая никаких признаков недовольства или энтузиазма. Потом он взглянул через окно гостиной на пустое поле, покрытое травой, которое простиралось перед лесом, и подумал о хюльдрах, поймавших маленькое существо. Его пробрала дрожь.

Сэмюэль отогнал от себя страх и подхватил с тарелки ломтик коричневого сыра и хлебец.

Если бы в те пять минут, за которые Сэмюэль расправился со своим завтраком, в комнате появился гость, он был бы введен в заблуждение, решив, что этот внезапно притихший молодой человек был самым послушным двенадцатилетним мальчиком на свете.

Однако если бы у гостя было острое зрение — более острое, чем у тети Иды, — он бы заметил, что Сэмюэль ест только хлебцы.

Перед тем как откусить первый кусок, он встряхнул рукой. Сыр при этом упал ему на колени. И затем он мог складывать упавшие ломтики в карман рукой, которую он незаметно держал под столом. Он улыбался, зная, что нарушает пятое тетино правило.

И затем, сразу после завтрака, Сэмюэль решил нарушить еще одно правило тети Иды.

— Я собираюсь залезть на чердак, — сказал он сестре, когда они сидели на кроватях в своей спальне.

Марта отрицательно затрясла головой.

— Да, — подтвердил Сэмюэль. — Когда она пойдет вешать белье, я собираюсь пойти посмотреть, что там наверху такого особенного, что она хочет от нас скрыть. — Он был полон решимости разузнать побольше про лес, особенно после этой ночи, и был уверен, что найдет подсказку на чердаке.

Марта снова затрясла головой, и на мгновение Сэмюэлю показалось, что она искренне обеспокоена.

— Да, — сказал Сэмюэль. — Я иду.

И поэтому, когда Сэмюэль услышал, что тетя направляется к бельевым веревкам, он оставил сестру сидеть на кровати и спустился на лестничную площадку. Там находилась лесенка, ведущая к потолку с маленькой квадратной деревянной дверцей.

Однако на полпути Сэмюэль столкнулся с неожиданной проблемой. Проблема имела четыре ноги, виляющий хвост и весьма громкий голос.

— Нет, Ибсен! Чш-ш-ш! — взмолился Сэмюэль.

Но Ибсен был не из тех собак, которых можно легко утихомирить, и продолжал своим лаем уведомлять тетю Иду о том, что Сэмюэль нарушает правило.

И тогда Сэмюэль вспомнил. Сыр! Он вытянул из кармана тонкие ломтики «Гейтоста» и бросил их на лестничную площадку.

Сработало! Лай затих. Молчание Ибсена было куплено за пять ломтиков коричневого сыра.

Сэмюэль отодвинул щеколду и толкнул дверцу, после чего забрался наверх в комнатку, полную пыли и паутины.

На чердаке было темно, и Сэмюэлю пришлось подождать, пока его глаза привыкнут к темноте. Там было маленькое оконце, но оно было так сильно заплетено паутиной, что неяркое норвежское солнце с трудом пробивалось сквозь стекло.