6. Почему были спущены паруса второй мачты бригантины?

7. Почему на борту бригантины не оказалось никаких судовых документов, кроме основного – вахтенного журнала?

8. Почему была вскрыта бочка со спиртом?

9. Почему последняя черновая запись на грифельной доске была сделана не капитаном или штурманом, а кем-то другим?

10. Почему Ричардсон написал: «Франциска! Моя дорогая и любимая жена!»?

11. Почему старинная сабля оказалась под койкой капитана Бриггса?

12. Почему на поручнях правого борта появились зарубки?

Итак, двенадцать «почем»! И никто не мог дать вразумительного ответа ни на один из этих вопросов.

Королевский юрисконсульт делал попытки связать все установленные факты воедино, представить цельную картину разыгравшейся в океане драмы. Солли Флуд отстаивал версию, связанную с мятежом на бригантине. Но как он ни аргументировал открытыми трюмами, початой бочкой спирта, заколоченными окнами офицерского помещения, найденной саблей, зарубками на поручнях и бурыми пятнами на палубе, последовательности и логики в его доказательствах не было. «Что это за мятеж, – вопрошали в пику ему сыщики, – если на судне нет никаких следов насилия и борьбы, а все ценности в салоне остались на своих, местах?»

Версию о мятеже горячо поддерживал американский консул в Гибралтаре Горацио Спраг. Мнение Солли Флуда он изложил в своем докладе министерству финансов. На основании этого доклада полиция всех портов на северо-восточном побережье страны получила негласный приказ тщательно следить за появлением подозрительных лиц, которые могут оказаться мятежниками с «Марии Целесты».

Комиссия Адмиралтейства с нетерпением ждала результатов анализа вещества, взятого с пятен на сабле, на палубе и на поручнях бригантины. Но тут «дюжина почему» неожиданно превратилась в «чертову дюжину».

Не видя выхода из лабиринта противоречивых фактов, комиссия решила провести осмотр подводной части судна.

Испанский водолаз Рикардо Портунато опустился на дно у причала и обследовал состояние медных листов, которыми был обшит деревянный корпус «Марии Целесты». Медь была почти новая, еще не успевшая потемнеть в морской воде, но в трех местах листы неплотно прилегали к доскам. «Наверное, из-за этого корпус и пропускает воду», – решил водолаз. Других повреждений в подводной части Портунато не обнаружил. Форштевень, киль и руль находились в отличном состоянии. Это свидетельствовало о том, что бригантина не касалась днищем мели и не сталкивалась с другим судном.

Когда водолаз, закончив работу на грунте, поднимался на поверхность, он бросил взгляд на доски носовой обшивки, которые как раз находились перед центральным иллюминатором его скафандра. В полуметре выше уровня воды по обшивке шла двухметровая узкая полоса. Портунато дотронулся до нее рукой: полоса оказалась надрезом глубиной в дюйм и шириной немногим более дюйма. Ровный надрез совсем не походил на случайную царапину от удара о причал. Скорее всего, он был сделан каким-то острым инструментом.

Водолаз опять погрузился на грунт и поднялся у носа бригантины с другого борта: в полуметре от воды проходил точно такой же надрез! Это показалось водолазу подозрительным, и он доложил о своем открытии экспертам адмиралтейской комиссии.