– Лучше продолжай. Что он сказал?
– Он просто смотрел, и от одного этого взгляда у меня по телу забегали мурашки. У него поразительные глаза! А потом он заговорил и…
– Что он сказал?
Луиза выдержала драматическую паузу.
– Я всегда вижу, если мужчина меня хочет.
– А в этом никто и не сомневается, но что именно он сказал?
– Что у него отличная память и что при желании он и так запомнит любой номер, а потом…
– Что?
– Взял и стер его.
Луиза явно сочла это добрым знаком.
Ведьмы посудачили еще обо всем понемножку, а потом сосредоточились на свадьбе. Точнее, на том, как сильно она им не понравилась. Видите ли, в наши дни, когда сотни людей не могут найти работу, выставлять свое богатство напоказ совершенно неприемлемо.
Ева едва удержалась, чтобы не спросить, зачем они в таком случае сами сюда явились. И, как бы отвечая на незаданный вопрос, кто-то из троицы заметил:
– Но шампанское все же было выше всяческих похвал.
– Она же всего лишь повариха!
– Не просто повариха, а весьма симпатичная повариха.
– Да, я бы и сама не отказалась выглядеть как Е-Е-Евина мама в ее годы.
– Да, она отлично сохранилась и наконец-то сумела окрутить своего мужика. Моя мать говорит, что они тайно встречались уже не один год.
Так. Ева ухватилась за дверную ручку. Никто и никогда не станет оскорблять маму в ее присутствии.
– Ну а как насчет самой Е-Е-Евушки? Что это за вид? Что она о себе возомнила?
Стоило Еве только услышать знакомый гаденький злобный смех, как она на несколько секунд вновь превратилась в неуверенную в себе заику, целыми днями зубрящую уроки, и ее пальцы сразу же безвольно разжались.
– Видели ее прическу?
– Еще бы, а брови! Ну кто еще мог в таком виде явиться на свадьбу? К тому же она до сих пор плоская, как блин. Интересно, она до сих пор заикается?
– Не знаю. А вы видели, как эта заносчивая вобла прошла прямо передо мной с таким видом, словно меня вообще не существует? Знаете, мне кажется, слухи о ее богатстве сильно преувеличены, во всяком случае, приличной косметикой она так и не обзавелась. Похоже, я тогда верно угадала. Она лесбиянка.
– Да это с первого взгляда видно.
– Точно.
– Ну и где в этом мире справедливость? Почему, когда мы открыто об этом говорили, нас оставляли в школе после уроков? Жаль, что у некоторых совсем нет чувства юмора.
На несколько секунд сплетницы замолчали, судя по звукам, сосредоточенно красясь.
– Ладно, хватит о ней, в конце концов, эта зубрилка всегда смотрела на нас свысока.
Сколько же раз ей уже приходилось выслушивать все эти оскорбления? Неужели за все прошедшие годы они так и не сумели придумать ничего получше?
Бывшие одноклассницы наконец-то закончили прихорашиваться и покинули дамскую комнату, а Ева все еще сидела в кабинке, боясь высунуться наружу. Но что это с ней? Школьные годы остались в далеком прошлом, и у них больше нет над ней власти. Она больше никогда не станет плакать и расстраиваться из-за каких-то дурацких глупостей.
Но почему она тогда все еще прячется за дверью?
Неужели боится?
– Я не прячусь.
Ева уже хотела отодвинуть защелку, но тут ей внезапно ответили: