— Ну что ты, Бать! Просто еще не родился тот замполит, который объяснит, что мы тут забыли. А это у меня  единственный глупый вопрос. Остальные сугубо по делу.

Батя с трудом подавил улыбку.

Кульбаков относился к неистребимому племени наследников дела и духа поручика Ржевского, на которых стояла и стоять будет русская армия. Без них она превратится в мрачный дурдом. А с ними — балаган цвета хаки. Кульбаков был головной болью и язвой желудка всех командиров, которым выпало с ним служить. И душой кампаний, заводилой загулов и талантливым организатором нарушений дисциплины, без которых сама армейская дисциплина теряет всякий смысл.

— Слушаю внимательно, Виктор. Потому что уже предупредил.

Произнес Батя, как именовал себя Кульбаков, с ударением на последний слог.

— Тут такое дело… Надо бочку камрадам вернуть. Разреши с Юнкером на «уазике» смотаться.

— Куда?

Кульбаков кивнул на пакгаузы.

— Бать, я слово советского офицера, тьфу, блин, геолога дал, что верну.

Батя смотрел на Кульбакова, как крестьянин на пойманного конокрада, не зная, с какого бока лучше врезать.

Кульбаков и выглядел, как цыганский конокрад, весь на пружинках, с лукавой усмешечкой и наглым блеском в глазах.

— Я на этот счет я очень суеверный. Посуди сам, зачем мне лишний грех перед рейдом?

Батя неожиданно сдался.

— Одна нога здесь, другая — там. Рысью!

— Яволь, грандфатер!

Кульбаков рывком вскочил на ноги.

— Юнкер, заводи мотор. Большой, со мной!

— А его зачем?

Кульбаков от удивления замер.

— Бать, ну не потащу же я бочку на себе?

                          *  *  *

На территорию танкового полка пробрались через разрыв в «колючке».

Впереди шел с бочкой на плече Большой, Максимов с Кульбаковым чуть сзади.

— Большой, ты тише топай. Негры народ темный, но могли противопехотных тут понатыкать, как в уставе написано, — предупредил Кульбаков. — Бабахнет, полетишь в рай вперед этой бочки.

— А ты не каркай, рожа цыганская! — гулко раздалось из-под бочки.

— Под ноги, говорю, смотри, чудо природы! — оставил за собой последнее слово Кульбаков.

Большой слоном вперся между пакгаузами.

— Погоди, Юнкер, у нас тут с тобой дельце есть на пару миллионов, — воровской скороговоркой прошелестел Кульбаков.

Он придержал Максимова за локоть. Потянул вдоль задней стенки пакгауза.

— Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе, ля-ля… — Безбожно фальшивя, затянул Кульбаков. —  А дисциплиной у них тут полный звездец.

Он указал на  пустующий «грибок» часового, показавшийся из-за угла крайнего пакгауза.

— Земля ля-ля ля-ля…  — Кульбаков стрельнул глазами по сторонам.  — Видна-а…

Кивнул на выцветшую маскировочную сетку, густо запорошенную белыми от солнца стебельками.

— Что ты видишь, мой  юный друг?

— Ну, окоп по яйца выкопали, что тут такого? Лень ребятам, а нормального старшины нет.

— А в окопе, что, Юнкер?

В окопе стоял, стволом в направлении вертолетов, АГС-17*. И две снаряженные коробки. Судя по пыли на металле, стояли давно и без присмотра.

Кульбаков зыркнул по сторонам.

Здесь, что условно можно было назвать тылом автопарка, не было ни души.

— Пока эти черти мух не ловят от жары, Юнкер, подгони-ка поближе «уазик». Нам этот агрегат может очень пригодиться.