Мне следовало бы еще раньше сказать, что с момента отплытия и в течение всего плавания по Мексиканскому заливу, которое длилось восемь суток, мы переворошили весь груз, открыли указанные испанцами тюки и сбыли им весь товар, кроме бочек с мукой и горохом.

Груз этот представлял собой значительную ценность, в чем можно убедиться, если учесть, что стоимость всего товара, указанная в накладной, или фактуре, которую написал для моей супруги мой наставник и управляющий, достигала лишь 2684 фунтов 10 шиллингов, а я продал его, вкупе с частью, приобретенной ими в тот вечер, когда, как я уже рассказывал, они впервые явились на борт нашего судна, за 38593 пиастра, да к тому они еще добавили 1200 пиастров за фрахт и преподнесли капитану и матросам отменные подарки, что, как вы скоро узнаете, этим купцам было вовсе не трудно.

Когда земля скрылась из виду, испанцы занялись торговлей, и наши трое купцов открыли свою лавку, как они смело могли бы назвать ее. Я оставался в стороне, так как мне не было никакого дела ни до их лавки, ни до товара, а они провернули всю сделку за несколько часов, и ночью мы опять взяли курс к берегу, куда пять челноков доставили большую часть товаров, потом они вернулись к нашему судну и привезли деньги наличными как за выгруженный, так и за весь остальной товар, который они скупили на обратном пути, не оставив у меня на судне ничего, кроме бочек с мукой и горохом, которые я не желал продавать за цену, предлагаемую ими.

Стало быть, как я подсчитал, они получили более семидесяти тысяч пиастров за товар, который я им продал, почему я и загорелся желанием поближе познакомиться с покупателями, прибывшими ко мне с берега, так как мне пришло в голову, что я смогу без всякого труда ходить к ним из Виргинии на своем шлюпе, захватив с собой полученный из Англии для этой цели товар стоимостью в пять или шесть тысяч фунтов, и продавать его втридорога. Возымев такое намерение, я завязал с испанцами, прибывшими в челноках, знакомство, и мы так сдружились, что в конце концов я, с согласия трех испанцев из Гаваны, принял их приглашение сойти на берег и навестить их, а жили они в небольшом загородном доме или, вернее, усадьбе, где находится ingenio, то есть сахароварня, или сахарный завод, и где нас встретили, как принцев крови.

Я не преминул сказать, что знай я, как вновь добраться сюда, я мог бы навещать их один или два раза в году, а это принесло бы им и мне изрядную прибыль. Один из испанцев вмиг смекнул, в чем дело, и, уведя меня в другую комнату, сказал: «Сеньор, если вы и впрямь желаете вновь приехать сюда, я дам вам такие указания, которые оградят вас от просчетов, и можете не сомневаться, что, если вы сойдете на берег ночью и проберетесь сюда или поднимете на судне заранее условленные сигналы, мы не мешкая выйдем вам навстречу и доставим довольно денег, чтобы заплатить за любой груз, который вы привезете».

Я выслушал все их указания, а они дали честное слово, что обеспечат мне полную безопасность. Я решил посетить их как можно скорее, но не обмолвился об этом ни единым словом перед первыми тремя купцами. Итак, завершив в течение пяти дней наши коммерческие дела, мы вышли в море и направились к острову Куба; там я спустил на берег моих трех испанцев со всем их добром и к полному их удовольствию и не мешкая отправился на Антигуа, где со всей возможной поспешностью сбыл с рук двести бочек с мукой, которые, правда, несколько пострадали от длительного путешествия, и, загрузив шлюп ромом, патокой и сахаром, вновь взял курс на Гавану.