— Так, лететь всего три часа, так что все должно пройти отлично, — говорит Юлька, — ты сама как?

— Нормально.

Особенно, когда поблизости никто ничего не ест, добавляю мысленно.

— Ну, хорошо.

Мы заходим на борт. Через двадцать минут мы уже в воздухе. Юля приняла решение лететь вместе со мной, чтобы «держать руку на пульсе».

— Ну, Жень, как ты? — снова дергает Юлька.

— Нормально.

— Слава богу.

Я еду как всегда без багажа. Рюкзак беру в салон, из вещей там разные мелочи типа влажных салфеток и книга.

Мне пришлось несколько сменить пристрастия и теперь я читаю преимущественно литературу из серии «Мать и дитя».

— Наш отель расположен в получасе от того, в котором живет Бергман, — инструктирует Юлька, — в Твиттере выложена запись, что в том отеле проходит сейчас конференция по прямым инвестициям. Он там выступает. Ты дождешься окончания и поговоришь с ним.

— Хорошо.

Легко сказать, но не так-то легко выполнить.

Хотя первая часть плана проходит без проблем.

На конференцию меня пропускают без лишних слов. Но вот дальше…

Сейчас он говорит на английском, я не понимаю и половины слов, но это неважно.

Замираю и время словно возвращается вспять. Снова видеть его, слышать его голос. Это так здорово. Даже несмотря на то, что сердце болезненно сжимается.

Но я не рискну подойти.

Мало того, когда он заканчивает выступление и идет по проходу, прячусь за удачно расположенную тут колонну.

Туплю по страшному.

Да еще от стены отделяется двое мужчин в костюмах и начинают следовать за ним чуть поотстав. Охрана?

У меня не получится, зря только Юля разорилась на поездку.

Начинаю думать о сестре, и она как раз дает о себе знать. Пишет одно сообщение за другим.

Вздыхаю и выхожу в холл.

Вижу через стеклянные двери, как Бергман собирается сесть в машину. Спешу за ним.

Успеваю в последний момент.

— Давид Георгиевич.

Мой голос звучит глухо.

— Здравствуйте, — пытаюсь говорить громче.

Бергман замирает, а потом резко оборачивается. Осматривает меня с головы до ног цепким взглядом.

Те мужчины из зала тут же оказываются рядом и собираются оттеснить меня. Но Бергман делает им знак, и они отстают.

— Здравствуйте, — почти шепчу.

— Здравствуй, Юля.

Тон холодный, отстраненный. Но хотя бы узнал.

— Давид Георгиевич, опоздаем, — торопит водитель.

Осознание, что он сядет в машину и уедет, а у меня больше не представится возможности к нему подойти, выбивает из ступора.

— Я…могу я с вами поговорить?

Он молчит, а я готова умереть на месте. Точно. Вот прямо сейчас, на этом самом тротуаре свалюсь в обморок.

— Садись в машину, — наконец, отвечает, и тут же устраивается на заднем сиденье Мерседеса представительского класса.

Не веря в происходящее, лезу в салон следом за ним.

Как только оказываюсь на сиденье, мы трогаемся с места.

Осматриваюсь.

Внутри машина роскошна, как и снаружи, и по салону витают очень приятные ароматы. Для меня это важно сейчас, как никогда.

Пытаюсь уместить в голове факт, что мужчина, о котором я думаю дни и ночи напролет, сейчас настолько близко, что руку протяни и дотронешься.

Помимо нас и водителя в машине сидит еще один человек. На переднем пассажирском.