Даже его колоссальный эгоцентризм не мог скрыть, что Джессика превратилась в тень той бесконечно живой девушки, какой была когда-то. Ее одержимость желанием завести ребенка только усилила ощущение, что он не понимает, кто рядом с ним.

Джессика начала покупать вещи для ребенка, которого у них не было: маленькие ботиночки, настолько очаровательные, что она не могла пройти мимо, образцы расписанных вручную обоев для детской, которой у них не было. Все газетницы и подставки для журналов наполнились изданиями, посвященными уходу за детьми.

Она постоянно совала Кейду статьи о том, как выбрать самые лучшие детские бутылочки, прогулочные коляски и детские сиденья для авто. Ей хотелось, чтобы он вместе с ней смотрел образцы тканей, поскольку она нашла белошвейку, шившую на заказ белье для колыбели. Но то, что он выбирал, не имело никакого значения, потому что уже на следующий день Джессика отыскивала что-то еще, и ему стоило взглянуть на это. Она собрала коллекцию мягких зверюшек, грозившую заполонить комнату, не говоря уже о том, что им потребовался еще один кредит, чтобы заплатить за все это.

– Джессика, – кричал он, – никто не покупает плюшевых мишек за триста долларов.

Она выглядела подавленной, но не раскаявшейся.

В отличие от того, что казалось тогда, теперь Кейд понимал, что его злость не имела никакого отношения к злополучному плюшевому мишке. Причина в том, что он чувствовал свою ответственность за ужасную метаморфозу, которая произошла с ней. По глазам Джессики он видел, что теперь ей уже мало его одного.

Ее слова вернули его к реальности.

– Можешь ничего не говорить насчет платья. Я по твоему лицу вижу, что ты думаешь.

Кейд был совершенно уверен, что на его лице отразилось воспоминание о ссоре из-за трехсотдолларового плюшевого мишки, поэтому он поспешил отбросить его и обратиться к сегодняшнему дню:

– Я не понимаю, зачем надевать что-то настолько… э-э-э… неприглядное.

– Затем, что мне безразлично твое мнение, вот зачем!

«Или затем, что ты очень, очень стараешься сделать вид, что тебе это безразлично», – подумал он.

– А вот гипс мне нравится, – одобрил Кейд.

Он говорил правду. Ему нравилось, что Джессика снова вышла в большой мир. Надписи на гипсе подтверждали наличие друзей, коллег и вообще жизни за пределами дома. Немного жаль, что она смогла вернуться в большой мир без него, и этот мир по-прежнему каким-то образом связан с детьми.

– Это единственное платье, которое я могу надеть сама. Видишь? Спереди пуговицы сверху донизу.

– А эти платья, – невозмутимо произнес Кейд, – они все такого цвета? Как бы ты его назвала?

– Пожалуй, розовый? – предположила Джессика.

– «Тошнота, изжога, несварение». – Это был рекламный слоган популярных розовых таблеток, улучшающих пищеварение.

– Другие еще хуже.

– Нет-нет, это невозможно.

– Цвет пряной тыквы или камуфляжный.

– Камуфляжное платье для беременных? Полагаю, мой следующий вопрос должен быть: «А их покупают?»

– Они пользуются очень большой популярностью.

– Не может быть, – простонал Кейд.

– Они являются частью коллекции экстра оверсайз.