С этими словами она удалилась к себе и закрыла дверь. Я услышал звук закрывающейся задвижки.

Я приступил, как она приказала, заняв пост у соседней двери в ожидании. Через некоторое время дверь внезапно отворилась передо мной. Она распахнулась по крайней мере на фут, но я не мог ничего разглядеть внутри, кроме темноты.

— Войдите, — услышал я ее голос.

— Хм, я ничего не вижу, — сказал я.

— Очень хорошо. Делайте то, что я скажу.

Припоминая, что Элисон в своих инструкциях предписывал доверять ей, я сделал два шага наугад, достаточных, чтобы оказаться за порогом в темноте внутренней части помещения. Дверь немедленно захлопнулась, я услышал щелчок замка и застыл на месте.

— Нельзя ли попросить хотя бы немного света? Я не знаю, куда двигаться.

Тут же я почувствовал, как меня взяли за руку.

— Я поведу вас, — мягко сказала она. Монсеньор Вальдемар в таком состоянии, что свет чрезвычайно беспокоит его.

— Даже маленькая свеча?

— Даже маленькая свеча.

Она повела меня назад и вправо. После нескольких шагов она стиснула мою руку и положила другую свою руку мне на грудь.

— Стойте, — сказала она; потом, когда я остановился: — Все отлично. Оставайтесь там.

Она отпустила меня, отошла на несколько шагов. Вскоре я услышал скрип открывающейся двери где-то перед собой. Затем последовало полное молчание и, выждав несколько минут, я откашлялся. Она никак на это не отреагировала, тогда я наконец спросил:

— Все в порядке?

— Конечно, — сказала она. — Будьте терпеливы. Требуется время, чтобы установить контакт.

Не могу сказать, что она делала, хотя чувствовал шорох движений. Потом я почувствовал специфическое состояние, знакомое мне по вчерашнему вечеру. Я заметил слабую полоску света справа от меня. Конечно, там была дверь, соединяющая эту каюту с ее жилищем, которая неплотно прикрыта. Потом послышалось бормотание. Она говорила очень мягко.

— Давайте не будем тревожить беднягу сейчас, — сказал я. — Пусть он отдохнет. Я зайду попозднее.

— Нет, — ответила она. — Он в порядке. Просто ему требуется время, чтобы… собраться. Вот и все.

Тут раздался ужасный стон.

— И вообще, терпеть не могу, когда инвалида подвергают такому испытанию, — добавил я.

— Ерунда! — ответила она. — Ему от этого не хуже. Защищайте его интересы в жизни.

Опять стон.

Я придвинулся ближе, когда мои глаза начали привыкать к темноте, надеясь заметить что-нибудь более интересное, чем движения ее рук над темной кроватью. Снова я почувствовал дрожь волнения. Но прежде, чем я успел это как-то объяснить, снова раздался стон, за которым последовали отдаленные фразы: — Нет! Нет!… Разрешите мне быть. Пожалуйста! Умоляю вас!

— Вы убеждены… — начал я.

— Конечно, — ответила она. — Он всегда немного не в себе, когда я бужу его. Все дело в настроении.

— Должно быть, тоже было с мной, пока я не выпил чашечку кофе. Может послать за завтраком для него?

— О! О-ох! — простонал он. — Я умер.

— Нет, он не очень-то любит поесть или выпить, — ответила она.

— Монсеньор, очнитесь. Это джентльмен, которого я хочу вам представить.

— Пожалуйста! Прошу… позвольте мне… идти… — донесся далекий хриплый голос. — Дайте мне умереть.