Георгий проговорил с расстановкой:

– Пока дядя Ники не отрекся от престола.

– Да, ты все правильно понял. Мы вновь на пороге смутного времени. Мои собственные права на трон могут быть оспорены, как только моя власть ослабнет. Но хуже всего, что и с моим наследником все плохо. Ты хоть и мой старший сын, но по закону прав на корону не имеешь.

Мальчик вздохнул как-то слишком уж по-взрослому.

– Я знаю. Бабушка говорила. Мама тебе была не ровня. Мор-га-на-ти-ческий брак, так правильно?

– Да, сын. По закону дело обстоит именно так. Я любил твою маму и не планировал становиться императором. Для меня это все не имело значения.

Ложь во спасение? Откуда мне знать, любил мой прадед графиню Брасову или нет? Вполне может быть. Да и что я мог сказать в данном случае?

– Да, папа. Я знаю…

– Однако сейчас это обстоятельство приобрело решающее значение. Поскольку ты не можешь наследовать трон, то моим официальным наследником является Павел Александрович. Это очень опасная ситуация и для меня, и для тебя, и для всей России.

– Ты собираешься еще раз жениться?

Георгий серьезно посмотрел на меня.

Блин, и чего я тут распинаюсь битый час, а? Я даже несколько растерялся от такого вопроса. Да, я планировал подвести к нему тему, но такой вот встречный вопрос меня даже несколько выбил из колеи.

Однако не позволяю себе в этот ответственный момент задать какой-нибудь глупый вопрос или начать что-то блеять в оправдание. Это окончательно погубит наши отношения и доверие между нами. Потому отвечаю, не отводя взгляда:

– Да.

Сын молчит пару мгновений, затем хмыкает каким-то своим мыслям.

– На принцессе из Италии?

Мы несколько секунд смотрим друг на друга, а затем совершенно неожиданно Георгий прыснул от смеха.

– Ты бы видел свое лицо, па-а!!!

И мы заржали. Хохотали до слез, упав в траву и тыча друг друга в бока. Напряжение уходило, уходила в прошлое недосказанность, взаимное недоверчивое опасение, боязнь все испортить и разрушить. Переворачивалась страница, и на наших глазах рождалась новая история, новая глава нашей жизни.

Наконец, отсмеявшись, мы легли на траве бок о бок, глядя куда-то в бесконечную синеву неба.

Не утерпев, я привстал на локте и спросил:

– Так откуда ты узнал-то? Кто сказал?

Георгий глянул на меня насмешливо.

– Папа, я, может, и маленький, но не глупый. И газеты читать умею. Там только про эту принцессу Иоланду и говорят. Да и вообще в лагере это ни для кого давно не секрет.

Я хмыкнул. Вот так дела. Где там моя хваленая разведка?

– И что ты про это все думаешь?

Мальчик вздохнул.

– Знаешь, пап, когда я об этом узнал, я убежал в лес и долго там плакал. Много всего наговорил. Обидного, наверное. Не знаю. Потом меня нашел казак Тимофеев, весь такой испуганный. Испугался, что я… В общем…

– А почему ты ко мне не пришел?

Георгий покачал головой.

– Нет, пап, было бы только хуже. В общем, я успокоился и стал думать. Беду с наследием мне еще бабушка рассказывала, что сложно все очень. Понял, что нужен тебе законный наследник. Иначе беда. И раз уж я не могу быть цесаревичем, то что ж… Я видел портрет этой Иоланды в газете.