– Золотой стандарт, господин Одинцов, – поднял я вверх палец, – был введен мною исключительно из соображения ускоренного развития в России капиталистических отношений…

– Министр финансов империи, – строго сказала императрица, – должен был заботиться исключительно о благополучии этих самых финансов, а не о каких-то там капиталистических отношениях, потому что это еще бабушка надвое сказала – нужны нам эти отношения или нет. То, что вы сделали, пошло на пользу кому угодно, но только не русским людям и российской казне – а это преступление куда более серьезное, чем участие в каком-то там заговоре.

– Именно так, ваше императорское величество, – подтвердил Одинцов, – интересы службы должны быть у чиновника впереди всего, а иначе получается не служба, а сплошная измена и подрыв государственных основ.

– Одним словом, господин Витте, – завершила разговор императрица, – сумеете исправить то, что наворотили – награды не обещаю, но старые грехи забуду. А сейчас ступайте. Мне с господином канцлером по другим делам перемолвиться надобно. Эй, охрана! – кликнула она, – верните господина Витте в Петропавловку и передайте своему начальству, что я велела пускать к нему для лекций по экономике госпожу Лисовую, а то мне некогда объяснять этому человеку во всех подробностях, что именно он натворил и как это требуется исправить…

Вот так закончился мой краткий визит к господину Одинцову, который, как я понимаю, был затеян только ради того, чтобы победители могли насладиться триумфом над побежденными. А еще я увидел нашу новую императрицу и получил от этого незабываемые впечатления. С такими замашками никакой либерализации, смягчения нравов или парламентаризма ждать не следует, напротив, в ближайшее время в России последует еще одно закручивание гаек и усиление монархического гнета.

Едва Витте вывели за дверь, Ольга, кивнув мне, уселась в кресло, которое стояло у стены для особо важных посетителей, а Дарья, послав мне одну из своих чарующих улыбок, заняла свое место за плечом подруги-повелительницы. Подготовка «девяткой» фрейлин-телохранительниц для юной императрицы была в самом начале (подходящих девушек еще только набирали), и поэтому Дарье пока приходилось отдуваться одной, сопровождая Ольгу везде и всюду в те моменты, когда эту обязанность не мог взять на себя ее жених полковник Новиков.

– Вот так, Павел Павлович, – сказала моя порфирородная[3] ученица, легкомысленно обмахиваясь веером, – повесить этого слизняка любой дурак сможет, а вот заставить его исправить содеянное будет гораздо сложнее…

В ответ я пожал плечами и сказал:

– Честно говоря, сомневаюсь, что из этой затеи выйдет что-нибудь умное. Господин Витте на протяжении всей своей карьеры ни разу не работал на производстве, только на железной дороге и по финансовой части. Ему и прежде, в молодые годы, было все равно, что он возит и где эти грузы произведены, а уж после – и подавно. Компрадорская буржуазия, представителем которой является этот человек, предпочитает экспортировать в развитые страны необработанное сырье, а взамен ввозить из-за границы готовые товары, вместо того чтобы возиться с налаживанием их производства в России. И бесполезно говорить им о крайней нужде, постигшей российский народ, и слабости нашей промышленной базы. Они подобной ерундой не занимаются. Видал я таких, как этот Витте, во всех видах видал; и на что они способны, когда их образу жизни грозит опасность, я тоже знаю. Сопротивляться тому, что мы запланировали сделать для России, они будут бешено. И этот Витте один из них. Уж он нам наработает, поверь мне… Мой прежний, гм, шеф, тоже хотел заставить таких, как Витте, работать на благо России – и получалось это откровенно плохо, а в некоторых случаях и вообще не получалось. Над каждым министром надсмотрщика с наганом не поставишь, да и неприлично это.