Соседская собака залаяла сильнее.

— Заткнись, Рузвельт! — крикнула Джульет в распахнутое окно комнаты.

«Что за странная мысль назвать собаку Рузвельтом! Я вот ни секунды не буду ломать голову, выдумывая имя своей собаке, если когда-нибудь ее заведу! И вообще, я проведу остаток дней, как старая колдунья, одна в своем логове!» — подумала она.

Этот образ вызвал у нее улыбку, девушка отправилась спать.

Свет в ее комнате погас в половине первого ночи.

Спустя несколько дней в окна аудитории стучал дождь. Профессор Томпсон читал лекцию так монотонно, что половина студентов уже спала глубоким летаргическим сном. Окруженная сонными однокурсниками, Джульет Лафайетт рассеянно слушала преподавателя, разглядывая мокрый серый пейзаж за окном. Ее мысли блуждали далеко, по Калифорнии, куда ее родители уехали жить два месяца назад. Тед Лафайетт получил новую должность и перебрался в Сан-Диего, его жена Эллис последовала за мужем в солнечные края, сменив работодателя и желая таким образом избавиться от гнета рутины. Джульет выросла в Портленде, ее немногочисленные друзья тоже жили тут, здесь были сосредоточены все ее интересы, потому-то она и не захотела уехать вместе с родителями. В некотором роде оставалась хранительницей семейного очага. Не всегда легко было жить в одиночестве на громадной вилле, но, в общем, она привыкла, превыше всего любя независимость и порой разрывая отношения с любовниками из-за боязни потерять свободу — правда, их было не так уж и много. Самым сложным для Джульет было не столько справляться с чувством одиночества — хотя по ночам ей порой и становилось страшновато из-за всяких пустяков, — сколько соблюдать режим дня. Вставать в один и тот же час, следить за домом и, главное, правильно питаться. Джульет была неспособна баловать себя бессмысленным количеством милых блюд, обычно она ела немного и все подряд — то, что не требовало длительного приготовления.

— Можно выделить три фазы Стокгольмского синдрома… — Голос профессора Томпсона раздался неожиданно, как голос какого-нибудь призрака.

«Мне бы надо немного сосредоточиться, если я не хочу быть отчисленной в начале года», — подумала Джульет, поморгав, чтобы прогнать навязчивые мысли. В коридоре раздались взрывы смеха, Томпсон сердито бросил быстрый взгляд на дверь, а затем продолжил:

— Первая фаза, взятие заложников, характеризуется развитием у них стресса, как правило, сильного. Затем наступает фаза удерживания, во время которой заложников шантажируют: эту фазу можно назвать периодом дегуманизации, заложники становятся товаром для обмена. Однако именно в этот момент происходит идентификация заложника с агрессором, страх смерти понемногу отступает, и заложник начинает симпатизировать преступнику. И наконец, фаза последствий, характеризующаяся посттравматическим шоком или депрессией.

Джульет была восхищена этой странностью. Как захваченные и удерживаемые против воли люди могли испытывать симпатию к собственным мучителям? Профессор Томпсон рассказал о женщине, влюбившейся в своего похитителя, за которого она в итоге вышла замуж, и Джульет не смогла удержаться от улыбки. «Как в голливудском фильме, — подумала она. — Не хватает только Кевина Костнера в роли злодея, и вот, пожалуйста, готовая кинокартина! Реальность часто превосходит любой художественный вымысел».