И вот теперь Бролен ждал подтверждения того, о чем уже догадывался: ожог на лбу женщины оставила кислота.

Салиндро торжественно продолжил:

— Тот же самый след, что у двух предыдущих девушек. Вскрытие показало, что ей нанесли на лоб большое количество какого-то химического вещества. И опять-таки длительное пребывание тела в воде не позволяет сказать, какое это было вещество, но весьма вероятно — кислота. То же подобие ритуала, что и в двух первых случаях.

В отличие от своего коллеги и друга Джошуа Бролена, Салиндро никогда не учился в Куантико на профайлера. Однако годы, проведенные в контакте с полицейскими психологами и криминалистами, а также чтение различных отчетов, дали ему достаточно, чтобы он мог иметь свои суждения относительно деталей очередного преступления.

Бролен кивнул.

— Это точно наш парень, — тихо произнес он. — Характер действий преступника на сей раз отличается, но отметина идентичная. Он заставлял жертву страдать, ему необходимо было внушить ей ужас… А затем сжечь лоб жертвы кислотой, — добавил он еле слышно.

Грустно вздохнув, словно сгибаясь под тяжестью какого-то невероятного груза, инспектор снял очки. Нужно было отыскать нечто общее во всех трех преступлениях. Почему убийца отрезал руки первым двум жертвам и не сделал это с третьей? И почему кислота на лбу?

Бролен помассировал виски и принялся размышлять. Он легко погрузился в процесс перевоплощения, сопоставляя имевшиеся в его распоряжении факты.

«Серийный убийца никогда ничего не делает случайно: самое сложное — разобраться, что означает тот или иной его жест и как он связан с его фантазиями, — размышлял инспектор. — Может быть, он фетишист и считает руки своего рода трофеем, но почему именно руки? И как он выбирает жертв: случайно или руководствуясь конкретными признаками?»

Все жертвы — молодые женщины, относящиеся к так называемой группе «минимального риска», поскольку они довольно спортивны и, следовательно, могли постоять за себя; кроме того, они не посещают сомнительные места и, скорее всего, не знакомятся со случайными людьми. Значит, убийца должен обладать определенной дерзостью, похищая их; он высоко задирает собственную планку, для него это — своего рода вызов. Ведь каждый раз его могли видеть, жертва вполне была способна защищаться и привлечь внимание прохожих. Однако ничего подобного не происходило. Он проделывал все очень быстро.

Значит, они имели дело с расчетливым, преследующим конкретные цели убийцей с садистскими наклонностями.

Бролен легко представил себе, как тот вступает в беседу со своими жертвами, потом начинает их запугивать, а затем медленно насилует. «Возможно даже, это красивый, харизматичный мужчина, похожий на Теда Банди»,[3] — подумал Бролен. И когда внутри него побеждают разрушительные импульсы, он становится монстром, жаждущим подавлять, и для этого наводит на жертву ужас. Сексуальное желание рождается в нем медленно, мягко, овладевает им постепенно. Потом он видит на улице или по телевизору молодую женщину, это еще больше распаляет его, и он возбуждается. И тогда он выходит на охоту. Может быть, он не сразу находит ту, которую ищет, и продолжает свои поиски несколько дней подряд. Иногда желание в нем утихает, и он возвращается к своему привычному, спокойному существованию, но бывает и так, что желание только растет по мере того, как он понимает: женщины для него недоступны. И вот желание уже превращается в ненависть, он начинает ненавидеть их всех. Они дорого ему заплатят. Все эти телки, которых он встречает всюду — на улицах, в магазинах или видит по телику, — он им совершенно безразличен, он не может делать с ними то, что хочет. Чем дольше он ждет, тем сильнее растет в нем ненависть. И вдруг ему везет: женщина, за которой он давно следил, — интересно, всегда ли он выбирал для этого одни и те же места? — оказывается в пределах досягаемости. Возбуждение сразу же захлестывает его. Он предвкушает, как овладеет ею, а потом-потом она будет безраздельно принадлежать ему. Он похищает ее и увозит подальше, чтобы чувствовать себя в безопасности; возможно, у него где-нибудь есть логово, в котором он и творит свои зверства. Сначала он забавляется тем, что терроризирует ее, стараясь сдерживать переполняющую его ненависть. Он запугивает жертву, упиваясь страхом, который внушает ей, насилует ее, вероятно, издеваясь над ней и заодно нанося ей удары. Затем волны ненависти выплескиваются наружу, и он вступает в фазу наивысшего проявления жестокости. Он принимается исступленно, уже не сдерживаясь, бить жертву — вот откуда эти следы на теле.