– Нет, для меня это не так! – воскликнул он. – Именно вы выходили моего единственного и горячо любимого брата, сударыня. И это в то время, когда вас тяготит ваша собственная утрата. Могу ли я вам чем-нибудь помочь, дорогая?

– Нет, – сказала она, – благодарю вас, но мне ничего, ничего не надо.

– Я увезу Доминика, – сказал он. – Мне только нужно съездить в гостиницу «Англетер» за одеждой для него. Полагаю, вам пришлось разрезать мундир прямо на нем, чтобы снять его. По крайней мере одной заботой у вас станет меньше, сударыня. Мы злоупотребляли вашим гостеприимством достаточно долго.

Он внимательно смотрел на нее.

– Об этом не может быть и речи, – сказала она, не отрывая глаз от его жилета.

– Что вы собираетесь делать дальше? – спросил он. – Вы возвратитесь в Англию?

– Да, – отвечала она. – У меня есть падчерица, за которую я в ответе. Я обещала мужу, что поеду к его сестре в Лондон, если с ним что-нибудь случится. – Голос ее чуть дрогнул.

– Могу ли я помочь вам с переездом? – спросил он. – Жаль, что у меня нет возможности предложить вам эту поездку под нашей опекой. Полагаю, что потребуется не одна неделя, прежде чем мой брат достаточно оправится для такого путешествия.

– Благодарю вас, но я вполне могу справиться с этой проблемой самостоятельно.

– Конечно, я в этом уверен, – сказал он, желая как-то потактичнее выяснить ее финансовые обстоятельства и предложить ей деньги. – Но если позволите, я все же хотел бы нанять горничную, которая бы сопровождала вас. Прошу вас! – добавил он торопливо, заметив, что она готова запротестовать.

Она взглянула ему в глаза и коротко кивнула:

– Если вы того хотите. Благодарю вас.

Она продолжала сидеть в гостиной, когда он уехал, чтобы привезти одежду для лорда Идена. Там же, в гостиной, ее нашла вдовствующая графиня; они сидели вместе, пока лорд Иден одевался у себя в комнате с помощью брата. Едва дверь снова открылась, она встала и отошла в укромный уголок за камином.

– Сможете ли вы спуститься по лестнице, Доминик? – с тревогой спросила мать.

– Конечно, – ответил он. – Эдмунд мне поможет.

Лицо у него было совершенно белое и неподвижное. Мать и старший сын обменялись взглядами.

Лорд Иден огляделся и наконец заметил Эллен. Он пересек комнату и стал перед нею. Она пристально смотрела на свои стиснутые руки.

– До свидания, Эллен. – Он говорил почти шепотом, хотя его мать в это время очень громко принялась что-то объяснять его брату. – Простите меня. Я искренне сожалею. Все случилось не вовремя. Мы так старались спрятаться от горькой правды, что неразумно отгородились от нес. Но то, что случилось, не было низостью, несмотря ни на что. И я люблю вас ничуть не меньше, несмотря на вину, которую я чувствую, за страдание, которое, знаю, я причинил вам. Смогу ли я повидаться с вами в Англии? Может быть, через несколько месяцев или даже через год?

– Нет, – отвечала она. – Я не хочу видеть вас, милорд. Не потому, что виню в чем-то или ненавижу вас. Во всем я виню самое себя и презираю только себя. Но мы больше не увидимся. Прощайте.

Несколько мгновений он молча стоял перед нею, затем поклонился, насколько позволила свежая тугая повязка на груди, сделанная Эдмундом, и отошел.