И она еще немного рассказала ему о своем детстве, включая эпизод ужасной ссоры родителей, после которой мать ушла и не вернулась. Во время этой ссоры она и сказала мужу, что Эллен не его дочь. Скорее всего, сказала Эллен, она никогда об этом не узнала бы, если бы ее отец, то есть граф, не был в эту минуту пьян и не явился бы с криками прямо к ней. Он все ей рассказал и провел следующую неделю, пьянствуя, плача и умоляя не покидать его и оставаться его дочерью. Она все же ушла.

Ее отец – настоящий отец – в то время был в Лондоне. Она пришла к нему и уговорила взять ее с собой, когда он вернется в армию. Он всегда старался обеспечить ей наилучший уход, следил, чтобы она была сыта и прилично одета. Он старался проводить с ней время, был добр и нежен. Но им обоим было трудно внезапно перейти на роль отца и дочери после стольких лет обычного знакомства.

В своих рассказах она никогда не заходила дальше этого времени. Никто из них ничего не рассказывал о настоящем или о недавнем прошлом. А давно прошедшее – вещь безопасная. И эти разговоры сближали их, они лучше узнавали друг друга, все больше друг другу нравясь.

Иногда он брал ее руку, когда она сидела рядом. Подносил ее к губам и целовал, целовал все пальцы, один за другим. Иногда они улыбались, глядя друг другу в глаза, всматриваясь в лицо друг друга. И не испытывали при этом смущения. Оставшись одна, Эллен даже удивлялась этому. Ведь обычно чувствуешь себя неловко, когда молча смотришь на кого-то. С лордом Иденом все было иначе.

По большей части она звала его лордом Иденом, хотя он теперь звал ее по имени. Она же называла его по имени, только когда он ее ласкал. А ласкали они друг друга каждую ночь после той, первой их ночи. Она не знала, как вести себя на следующую ночь, но он позвал ее, когда она гасила лампу в гостиной, и она пришла; ей показалось вполне естественным лечь с ним в постель.

После первой ночи она оставалась с ним до утра. На вторую ночь и каждую ночь он брал ее медленно, словно ощущая на каждой стадии ласк, когда она готова перейти к следующей.

Эллен и не знала, что существует такая телесная страсть, такое вожделение, неотличимое от боли, такой покой, наступающий на спаде вожделения. Она никогда еще не испытывала настоящей страсти. Правду говорят, что мужчина и женщина могут стать одним целым. Самую большую близость она ощущала в последние мгновения своего наслаждения, когда и он приближался к этому же.

Она любила, отдаваясь своему чувству до конца. И ощущала себя обманутой, если после ночи любви спала крепко. Нравилось лежать обнаженной и смотреть, как он спит рядом с ней. Ей нравилось ощущать свою любовь к нему каждой клеточкой своего тела, знать, что можно протянуть руку и коснуться его, быть уверенной: разбуди она его, он посмотрит ей в глаза и улыбнется.

Эллен любила с такой остротой еще и оттого, что этот момент казался совершенно нереальным. Да он и был нереальным. И порой, прежде чем полностью отключить свой разум, она успевала дать себе отчет, что он призрачен, что за стенами их дома существует настоящий мир и они, будучи людьми, являются частью этого мира, в который им придется снова вернуться. Но не сейчас. О пожалуйста, не сейчас…