Бодров, пожилой, по-стариковски одетый в шубу и валенки, так что со стороны ничем, наверное, не отличался от своих батарейцев, всё время молча смотрел на карту и что-то прикидывал в уме. Знал, что если речь зашла о танках противника, то сейчас дело дойдёт и до него. Танки – это по его части.

– Сколько, вы говорите, у них здесь танков? – спросил он, не поднимая головы и не отрываясь от карты.

– Надо полагать, до ста единиц.

Снова в землянке повисла тишина. Все: и командиры стрелковых полков, и полковник Миронов, и офицеры штаба, хорошо знавшие возможности своей дивизии, и начальник артиллерии, замерший над разостланной на столе картой, да и сам командарм – понимали, что для 113-й, значительно ослабленной предыдущими боями, хоть и пополнявшейся людьми, но давно не пополнявшейся техникой и вооружением, парировать удар такой мощности будет сложно, если не сказать, что невозможно.

– Могу сказать одно, – нарушил тишину Бодров. – Если они пойдут на нас всей своей танковой громадой, значительную часть мы постараемся оставить здесь, перед своими позициями и непосредственно на них. Если опять же устоит пехота.

– Спасибо за откровенность, Василий Семенович, – сказал командарм. – Но нам умирать рановато. Нам надо выстоять. А танки их всё же сжечь. И бейте их так, чтобы вытаскивать, буксировать с поля боя было нечего.

– Тогда выход один, Михаил Григорьевич… – снова заговорил Миронов.

– Какой же?

– Отсечь пехоту и пропустить часть их танков сюда, в глубину. И замотать их тут, на дорогах и в лесах. Здесь и добивать.

– Пропустить в тылы… Нельзя их пропускать в наш тыл. Но дороги всё же заминируйте. Особенно шоссе Наро-Фоминск – Кубинка. Они полезут именно сюда, к Минскому шоссе. Фон Клюге понимает, что на стыке двух армий легче всего пробить брешь. И они будут её пробивать всеми силами. Бросят всё. Это их последний шанс.

Они ещё раз уточнили на карте расположение полков 113-й дивизии.

– Если верить этому фельдфебелю, – подвёл итог командарм, – против ваших трёх полков на исходные выведены пятьдесят девятый и сто двенадцатый пехотные полки и двадцать первый танковый полк без одного батальона. Куда они отвели этот батальон – загадка. Или размазывают танки по всем пехотным частям, или всё же формируют ударную моторизованную группу, как это делали раньше, когда натыкались на жёсткую оборону. Кирхнер конечно же хочет иметь танковый резерв, чтобы бросить его в прорыв на завершающем этапе и именно этими танками выскочить на Минское шоссе. Так что держитесь, Константин Иванович. Если сомнут, сами знаете… Держитесь. Тогда и резерв Кирхнера станет вашими мишенями.

Вернувшись в Яковлевское, командарм и начальник штаба обсудили произошедшее, ещё раз внимательно перечитали стенограмму допроса фельдфебеля 92-го разведбата 20-й танковой дивизии, взвешивая каждую крупинку новых, ошеломляющих сведений о противнике, сведений, которые не оставляли его дивизиям иного варианта развития событий, а только единственный – сражение. Сражение, в котором сойдутся десятки тысяч солдат и сотни единиц танков и самолётов. Сражение, в ходе которого одновременно будут задействованы все подчинённые ему подразделения.