Какой-то шустрый сотрудник из отдела новостей уже установил эту связь, и лицо Метески появилось на хромакее следующим, но мама даже не потрудилась посмотреть на старика… который, как мне показалось, странным образом походил на Террио в униформе санитара. Она схватила телефон и, бормоча что-то себе под нос, пошла в спальню за записной книжкой, вероятно, номер Лиз, после их спора о крупной партии, она удалила.

Показывали рекламу каких-то таблеток, и я подкрался к двери ее спальни, чтобы послушать. Если бы я подошел к двери на пару секунд позже, то не услышал бы ни хрена, потому что этот звонок длился недолго.

- Это Тиа, Лиз. Слушай меня и ничего не говори. Я собираюсь держать это при себе по причинам, которые должны быть для тебя очевидны. Но если ты еще раз побеспокоишь моего сына, если он хотя бы тебя увидит, я спалю твою жизнь дотла. Ты же знаешь, что я могу это сделать. Все, что для этого потребуется, - один-единственный звонок. Держись подальше от Джейми.

Я поспешил обратно к дивану и притворился, что заинтересован очередной рекламой. Что оказалось так же бесполезно, как сиськи у быка.

- Ты слышал?

Ее глаза горели, призывая меня не лгать. Я кивнул.

- Хорошо. Если увидишь ее снова, беги со всех ног. Домой. И расскажи мне. Ты понял?

Я снова кивнул.

- Просто великолепно, правда, правда. Я заказываю еду. Хочешь пиццу или китайскую жрачку?

Копы нашли и обезвредили последнюю бомбу Бомбилы в среду вечером, около восьми часов. Мы с мамой смотрели «В поле зрения» по телевизору, когда ведущий новостей ворвался со специальным выпуском. Собаки-ищейки сделали немало обходов, ничего не обнаружив, и саперы уже собирались их убирать, когда одна из них подняла тревогу в посудном отделе. Они уже несколько раз там были, и на полках не было места, чтобы спрятать бомбу, и тут один из полицейских случайно поднял голову и увидел потолочную панель, немного сдвинутую со своего места. Вот где была заложена бомба, между потолком и крышей. Она была привязана к балке эластичным оранжевым шнуром, как у банджи-джамперов[29].

Террио действительно хотел пустить в ход свой козырь - шестнадцать динамитных шашек и дюжину капсюлей-детонаторов. Он вышел далеко за рамки будильников; бомба была подсоединена к цифровому таймеру, очень похожему на те, что были в фильмах, о которых я вспоминал (один из полицейских сделал снимок после того, как бомба была обезврежена, и он был опубликован в «Нью-Йорк Таймс» на следующий же день). Она должна была сработать в 5 часов вечера в пятницу, когда в магазине было бы больше всего народу. На следующий день, на «Нью-Йорк-Ван» (мы вернулись к маминому любимому каналу), один из саперов предположил, что это обрушило бы всю крышу. Когда его спросили, сколько людей могло бы погибнуть при таком взрыве, он только покачал головой.

В тот четверг, вечером, когда мы ужинали, мама сказала:

- Ты поступил правильно, Джейми. Сделал хорошее дело. Лиз тоже, каковы бы ни были ее причины. Это наводит меня на мысль о том, что однажды сказал Марти. - Она имела в виду мистера Беркетта, на самом деле профессора Беркетта, все еще Почетного и все еще держащегося.