Я смеюсь, наблюдая, как Оля закатывает глаза. Строит гримасы, явно подражая кому-то из своих родственников.

– Просто потерпи. Обещаю, нам воздастся за это.

– Принимаю акциями, – резво отвечает Оля, схватившись за ложку, торчащую из салатницы.

– Губу-то не раскатывай, – парирую я, подмечая, как лукаво светятся ее глаза. – Шутишь, да?

– А то, – вздернув носик, на котором я подмечаю парочку бледных веснушек, опускает голову сразу же, как до нас доносятся шаркающие шаги деда.

Дверь распахивается и на пороге появляется старик, держащий в одной руке бутылку вина, а во второй штопор.

– Долго искали, – громко говорит он, показывая на инструмент, который в иной ситуации мог бы заменить любым иным. Например, саморезом и пассатижами. Мне ли дедовскую смекалку не знать.

Я киваю, принимая его очередную версию для продолжительного отсутствия, и принимаюсь за еду, решив воздержаться от алкоголя. В планах сбежать из деревни поутру, пока дед не придумает еще какой-нибудь квест. Мои нервные окончания скоро воспалятся от пребывания на свежем воздухе. Хотя глянув на Олю, которая помогает старику разливать вино по бокалам, не скажешь, что ей тут не нравится. Щеки у нее румяные, глаза блестят и это точно не от алкоголя. Она улыбается, шутит и активно поддерживает беседу. Помогает своей бабушке, то есть бабуле, освободить место для горячего и активно орудует ножом, нарезая аккуратные ломтики хлеба. Потом тянется к моей тарелке.

– Э? Я уже набит до отвала.

– Бабулю не огорчай. Ешь.

– Сколько еще? – шепчу, наблюдая, как моя тарелка вновь становится полной до краев.

– Просто жуй и не болтай лишнего, – шепчет она сквозь зубы и ставит тарелку обратно.

К горлу подступает комок из ранее съеденной еды. Я торопливо запиваю компотом и принимаюсь ковырять еду, старательно изображая удовольствие, то и дело благодарю милую старушку, которая явно намеревается откормить меня до таких размеров, чтобы я не сбежал от ее внучки. Ведь Оля права – они пытаются нас свести. И чем дольше я думаю об этом, тем острее чувство неизбежного. Смотрю на Олю и представляю, как мы каждое лето приезжаем в деревню и купаемся в местной речке, в которой, надеюсь, не подхвачу какую-нибудь заразу. Как я звоню поздравить Алевтину с днем рождения и с прочими праздниками. Как дед гоняется за босоногим мальчишкой по двору, называя того правнуком…

– Черт! – со свистом выдыхаю, вперившись взглядом в тарелку. Что мне тут намешали-то, раз так голову сносит?!

– Эй, ты чего? – Оля косится то на меня, то на стариков, которые как раз увлеченно смотрят какой-то очередной огонек по телевизору, занимающего как положено центральное место в комнате.

– Да так. – Выдыхаю, хлопая ресницами.

Вот же голову снесло-то! Явно воздух тут какой-то неправильный!

– Слушай, наверное, мне пора.

– Что?! – Теперь Оля изумленно изгибает бровь и пялится на меня. – Мы еще десерт не ели.

– Нет, – чеканю в ответ, боясь, что вслед за десертом плюхнусь на одно колено и позову ее замуж. Кольца нет, но проволока от шампанского сойдет же?

– Уверен?

– Да! – рыкаю сквозь зубы, судорожно стирая салфеткой остатки еды с губ. – Точно пора. Надо еще позвонить друзьям. И вообще, – я перевожу взгляд на часы. Время как раз подходящее, чтобы сбежать. Немного за одиннадцать вечера. – На новогоднюю ночь я остался, вместе поужинали. Думаю, деду будет достаточно.