. Санкционировал ли арест Артузова Сталин – неизвестно. Возможно, что нет – формально нынешняя должность Артура Христиановича не числилась в номенклатуре Секретариата ЦК. Но в равной степени возможно, что да. В пользу этой версии говорит такое соображение: уже полным ходом, хотя и с соблюдением строгой секретности, раскручивалось «дело» Маршала Советского Союза Тухачевского, других видных военачальников: командарма первого ранга Ионы Якира, командарма первого ранга Иеронима Уборевича, командарма второго ранга Августа Корка, комкора Роберта Эйдема–на, комкора Бориса Фельдмана, комкора Виталия Примакова и комкора Витовта Путны.

Наверняка Сталин, Ворошилов, Ежов уже просматривали списки высшего начальствующего и политического состава РККА, а также НКВД для определения врагов «первой», «второй», «третьей» категории очередности. Корпусных комиссаров тогда было не так уж много, фамилия Артузова по алфавиту шла третьей или четвертой^>{131}.

Словом, остается загадкой, что произошло в конце апреля – начале мая 1937 года, почему так резко изменилось в верхах отношение к Артузову. С ходу пристегивать его к «яго–динской банде» было не очень разумно – в НКВД все знали о неприязненных отношениях между бывшим наркомом и бывшим начальником ИНО. Знал это и Ежов. К тому же, будучи заместителем начальника Разведупра РККА, Артузов, конечно, поддерживал деловые контакты со своим преемником по ИНО Слуцким, но с Ягодой больше не встречался.

При аресте Артузова присутствовал «свидетель» (ниже автор объяснит, почему взял это слово в кавычки) – оперуполномоченный того же 8–го (Учетно–регистрационного) отдела, лейтенант госбезопасности Леонид Баштаков, впоследствии возглавивший этот отдел, называвшийся тогда уже 1–м Спецотделом НКВД СССР.

Вот что показал генерал–майор в отставке (с 1947 года) Леонид Фокиевич Баштаков 20 апреля 1955 года, будучи приглашенным в КГБ при Совете Министров СССР:

«Артузова я лично знал с 1932 по 1937 год, то есть по день его ареста, по совместной работе в органах ОГПУ—НКВД. В первой половине 1937 года я работал в подчинении у Артузова на протяжении полутора–двух месяцев.

…Артузов – человек большой культуры, с большим опытом оперативной работы, к подчиненным был внимателен, отзывчив. Знаю его по работе в школе органов, там он как лектор пользовался большим авторитетом и уважением^>{132}. Арест Артузова для меня был полной неожиданностью. Произошло это таким образом. В день ареста Артузова я работал в кабинете Артузова, так как он был на партийном активе в клубе НКВД. Часов в 12 ночи Артузов возвратился с актива в возбужденном состоянии. На мой вопрос, что случилось, Артузов, волнуясь, беспрестанно ходя по комнате, стал ругать Фриновского и говорил примерно следующее: «Этот выскочка, недоучка^>{133} ни за что оскорбил меня на активе, назвав меня шпионом. Мне даже не дали возможности отпарировать его выступление».

Спустя 20—30 минут работники Оперода^>{134} арестовали Артузова. В моем присутствии производилась опись документов в кабинете Артузова. Что это были за документы, я сказать не могу, так как не читал их. Не знаю и судьбы дальнейшей этих документов».