— А ты хитёр, участковый, — едва не касаясь клювом моего уха, пробормотал ворон. — В самое сердце Кощеево решил удар нанести.

— Вы имеете в виду «прямо пойдёшь, голову сложишь»?

— А то ты не знал! Умён да догадлив, уважаю, а только всё ли продумал?

Я промолчал, просто потому что ответа у меня не было. Слишком много вопросов…

Во-первых, я, конечно, мог догадываться, что кроется на той дороге, где «убитому быть». Допустим, там как раз и расположен тот легендарный дуб, на котором висит сундук, в сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце иголка, в иголке — смерть гражданина Бессмертного.

Уже противоречие, не находите? Если уж действительно бессмертный, то какая, на фиг, иголка?! А если смерть для него всё-таки есть, то тогда его крутая бандитская кличка не более чем дешёвые понты, рассчитанные на доверчивую публику.

Что тем не менее не снимает вопрос номер два: допустим, что там и впрямь висит сундук на дубе, что мы с ним делать-то будем? В сказках Ивану-царевичу за красоту и доброту помогали разные звери: медведь, волчица, птица сокол и рыба щука. У меня таковых нет, хотя, конечно, сейчас на печке тоже собран тот ещё зоопарк.

— Баба-яга как-то обмолвилась, что смерть свою Кощей пуще глаза бережёт. Это как? — Я обернулся к ворону.

Тот, видимо, был не прочь поболтать, поэтому с комплексами преданности господину особо не заморачивался.

— Раньше берёг, было дело. Охрану шамаханскую полками ставил, со Змеем договаривался, сам каждый день от зеркала волшебного не отлипал. Потом подустал и…

— Привык?

— Да, скучно ему стало, — откровенно зевнул мой пернатый собеседник. — Ну, понаедут туда от валуна-камня один-два богатыря в год, кто посмелее да поглупее будут. Разберётся с ними Кощей, а дальше чем руки занять? Ить злые дела немалого времени требуют, да ещё и самоотдачи полнейшей. А тут сиди день за днём и в зеркало пялься. И придумал он тогда хитрость иезуитскую…

— Прошу прощения, ты где учился?

— Э-э, во Фрайбурге, в Сорбонне, в Стамбуле тоже, ну и много лет практики с якутами на русском Севере, — чуть смутился ворон. — А что, так заметно, да?

— Хорошее образование не скроешь.

— Кощею не говори, он такого не любит. Я для него тварь перелётная, разговору обученная, от его воли во всём зависящая.

— Не напрягает?

— Нормальная работа, бывает хуже…

Мы помолчали. Иногда обычный душевный разговор с глазу на глаз, без наездов и угроз, решает очень многое в вопросах профилактики преступлений. Разумеется, ворон не станет нам другом, не бросит прежнего хозяина и не перебежит на работу внештатным сотрудником в отделение, но всё-таки…

— Приехали, — крикнула говорящая птица, топорща перья. — Вот он, камень придорожный, на нём сама судьба три дороги выбила. Куда свернёшь, сыскной воевода?

— Прямо, туда, где нас обещают грохнуть, — уверенно указал я.

Олёна и Василиса обернулись ко мне за объяснением.

— Милая, ну какие ещё варианты? Налево сходили. Не то чтоб коня потеряли, а даже наоборот, нашли! Направо — женатому быть. Я направо, ты мне по шеям, а сдались нам лишние скандалы в доме? Пошли туда, где убивают. Хоть посмотрим, что и как… Кто со мной?