Продолжай говорить себе это.

Перебросив пальто через руку, он глянул на часы и приподнял брови, снова посмотрев на меня.

– Я вижу, ты пунктуальна.

Дразнит меня. Я выдохнула и расправила плечи. Я тоже могу играть в эту игру.

– Пунктуальность – решающее преимущество, – ответила я.

– Не могу не согласиться. Оказывается, я нахожу это качество чрезвычайно привлекательным. – Сегодня утром его голос казался более глубоким, более уверенным. В нем слышалось что-то такое, какой-то развратный оттенок, от чего у меня мурашки побежали по рукам. Если бы это был не Найл, я бы услышала намек в этих словах, но это же мистер Прямота и Сдержанность. Вряд ли он начнет приставать ко мне в лобби отеля или во время встречи с нью-йоркским управлением городского транспорта.

Я знала, что он старается вести себя в высшей степени по-деловому на работе, но после вчерашнего вечера, когда он сказал, что хочет продемонстрировать мне то, что не считает «сдержанным и хоть сколько-нибудь пристойным», вопрос о том, где мы находимся, все равно оставался подвешенным. И я пыталась дать ему возможность самому решать, в каком темпе мы будем двигаться. Можно подумать, что он готов начать прямо сейчас. Можно подумать, что он мог бы поцеловать меня прошлым вечером.

Я выжидательно смотрела на него, пока он надевал пальто. Затем он сделал приглашающий жест и сказал:

– Пойдем?

В середине первого совещания мы прервались на кофе. Во время обсуждений бюджета и отношения публики я чувствовала себя совершенно бесполезной. Это же не колеса и шестеренки самого механизма. Но я слушала, зная, что подобные трудные разговоры – именно то, что мне надо стараться понять.

Найл выглядел сосредоточенным на своих мыслях, он два раза перечитывал одну и ту же страницу повестки, и ему два раза задали вопрос, прежде чем он ответил. Он едва смотрел в мою сторону, но время от времени я чувствовала легкие прикосновения, протягивая ему бумаги. Его нога уютно прижималась к моей, и это нельзя было списать на случайность.

На самом деле его нехватка сосредоточенности была на грани нервозности, и я обрадовалась, когда он отвел меня в сторону и спросил, не соглашусь ли я помочь ему.

– Я знаю, это ужасно грубо с моей стороны, – сказал он, вертя телефон в руках. – Но я проверил звонки и смски, и мне надо кое-что сделать. Ничего суперсрочного, но звонила Джо, у нее есть кое-какие имена и даты, нужные мне для разговора с Тони. Ты бы… – Он помолчал, глядя на меня с извиняющимся видом. – Я знаю, ты мне не ассистент и не подчиняешься мне, но ты бы не могла послушать и сделать заметки?

Я облегченно вздохнула – потому что нашлось объяснение его отвлеченности и потому что я буду избавлена еще от двух часов мучений.

– С удовольствием, – сказала я, беря его мобильный. – Это совещание не имеет никакого отношения к моему департаменту. Дай мне работу, любую работу, пока я не сошла с ума.

Стена, разделявшая зал совещаний и комнату ожидания, представляла собой стекло от пола до потолка и примерно двадцати футов в длину. Внутри стояли две белые кожаные кушетки, несколько гладких металлических столов и два кресла. Наружные окна выходили на улицу с ресторанами и недавно зазеленевшими деревьями. Я расположилась на кушетке, достала записную книжку и ручку и приготовилась слушать автоответчик в его телефоне.