В ожидании окончательного ответа я оставалась в Лондоне. Мне повезло устроиться на работу в фирму в Саут-Бэнкс, куда требовался инженер на время декрета сотрудницы. Простой выход и хорошо оплачиваемый, но в первый же день, когда я решила прогуляться домой пешком, а не ехать на метро, я обнаружила, что окажусь в двух кварталах от дома Найла.

Вот черт.

Конечно, после этого ездить на метро было невозможно. Каждый день я чувствовала, как ноги сами ведут меня в ту сторону, как будто меня тянет сильный магнит. И я заставляла себя идти, не сворачивая, и все мое тело ныло.

Его сдержанность и отстраненность были совершенно невыносимы; все у него подчинялось логике: Порция готова говорить, значит, он выслушает ее. Я всегда поощряла его общаться со мной. Неудивительно, что он так же отнесся и к Порции.

Я чувствовал себя обязанным хотя бы выслушать ее.

Я пытаюсь быть открытым. Как минимум, это я ей должен.

В последний день, такое впечатление, Найл вообще не испытывал никаких эмоций, пока не стало слишком поздно. И я не могла забыть эту боль.

Даже когда он наткнулся на меня в кабинете, где я собирала вещи, и умолял простить его. Даже когда он пришел ко мне домой и признался в любви.

Какая я дура, зачем я его прогнала. Я знала, что это глупо. Но кроме того, я знала, что если впущу его, то мои гордость и самоуважение будут растоптаны навеки.

Молчание тянулось нескончаемо.

Количество дней, которые я прожила, не разговаривая с Найлом Стеллой:

Один.

Семь.

Пятнадцать.

Тридцать два.

Пятьдесят девять.

В июне я узнала, что меня приняли в программу Мэгги.

Я вернулась с работы, и дома меня ждал безобидный конверт. В некоторые дни мне было особенно трудно сопротивляться желанию прийти к Найлу. Временами я делала вид, что поглощена музыкой или чтением новостей, но мысль о том, что я могу прийти на его крыльцо и дождаться, когда он придет домой, то и дело вызывала ноющую боль в ребрах. Однако сегодня эта мысль была совершенно невыносима. Перестала ли я сердиться на него? Если да, допустим, я приду к нему, а он откроет дверь и уставится на меня непонимающим взглядом, потом неловко извинится и скажет, что я была права, порвав с ним? Что он поддался импульсу, связавшись со мной? Что он предпочитает упорядоченную жизнь, а не отношения с порывистой эмоциональной девушкой?

Проблема в том, что я с одинаковой яркостью представляла себе оба варианта – и когда он отвергает меня, и когда он обнимает меня. Я знала расписание Найла, его образ жизни, его предпочтения в еде, кофе и одежде. Но я совсем не знала его душу.

С колотящимся сердцем я открыла конверт и три раза перечитала письмо, сжимая лист бумаги трясущимися руками. Несколько минут я не могла ни моргнуть, ни выдохнуть. Это случилось! Я поеду в Оксфорд. Я буду учиться у Мэгги. Этот ублюдок Энтони не погубил мой шанс.

Я перечитала письмо в поисках дат и взяла себе на заметку, что семестр начинается в сентябре. Значит, остаток июня, июль и начало августа я могу продолжать работать, а потом заняться поисками квартиры в Оксфорде.

Первой моей мыслью было сказать Найлу.