Валерий Сафонов:

Обувь была специальная, на “манке”. Сапожники сразу освоили. Был такой материал – микропорка. Вот они наклеивали толстую мягкую подошву и еще гофрировали ее сбоку. Ты сразу отличался в своей обуви.

Борис Алексеев:

Ботинки на толстой подошве делали частные сапожники. Тогда, как ни странно, было много частных сапожников – хоть и сталинское время. Они приклеивали замечательную толстую подошву.

Алексей Козлов:

На нас, “чуваках”, которые одевались не как жлобы, сначала был “совпаршив” – самопальные шмотки, потому что никто не мог достать настоящие вещи. Потом, уже после фестиваля (молодежи и студентов в Москве 1957 года. – Г. Л.), появились “фирменники” – те, кто одевался в фирменные шмотки, с лейблами. И среди них были “бундесовые фирменники” – те, кто носил западногерманское, были “финики”, которые финские шмотки носили, были “демократы”, которые носили польские, чешские и прочие вещи (они считались самыми низкопробными), а “штатниками” были те, кто носил только американские вещи. И вообще понятие “штатник” выходило за рамки шмоток. Это были люди, которые увлекались Америкой, ее культурой, историей. А потом уже среди “штатников” выделилась элитарная маленькая группа – “штатники Ivy League”.

Это была уже самая крайняя степень пижонства. В шестидесятые годы мы узнали, что в Америке создана “Лига плюща” студентами элитных университетов: Гарвардского, Йельского и еще какого-то. И я, когда был в Бостоне, видел стену, обвитую плющом, и тогда я наконец-то понял, откуда взялось “Ivy League”. Ivy – плющ, а League – лига. Самая богатая американская молодежь поступала в эти три университета. Стена в Бостоне – символ этих людей. Даже в Америке мало кто знает про “Ivy League”. А мы доставали шмотки, которые носили в Америке эти вот англосаксонские протестантские ребята W.A.S.P. – есть такое понятие. (Сокращение от White Anglo Saxon Protestants (Белые англосаксонские протестанты), одна из социально-этнических групп США. – Г. Л.) Они не хотели быть как все. Они были такими стилягами американскими. И мы стриглись под них, одевались так же. Мы носили только то, что, как нам казалось, носят студенты “Лиги плюща” в Америке. Мы были элитой уже среди “штатников” – сами придумали такой способ отделиться даже от них.

Но это был короткий период в моей жизни, потому что началась хипповая революция, и я тут же отрастил длинные волосы, стал носить джинсы.

Таких людей, кто был “айвиликовыми штатниками”, уже почти не осталось. Очень многие просто умерли. Многие сели в лагеря; кого там зарезали бандиты, кто умер – просто спился. Сколько таких было – и Арапетян, и Стэн Павлов, и Феликс Соловьев. Вообще вся “штатская” тусовка концентрировалась в доме у Феликса, который окнами выходил во двор Американского посольства в Девятинском переулке. И мы просто смотрели в потусторонний мир и не верили, что такой вообще существует. Во дворе там дети играли, машины фирменные стояли. Это был пятьдесят четвертый – пятьдесят пятый год – сразу после смерти Сталина. Мне просто повезло, что я попал в ту компанию. Случайно попал, потому что я в институте оказался в одной группе с человеком – Пашей Литвиновым, который был соседом Феликса. Он меня познакомил с Феликсом, а через него я вышел на остальных “штатников”.