Я принадлежал к категории убежденных людей, которые одевались не потому, что хотелось чувих покадрить, выделиться, а именно из-за внутреннего состояния, несогласия с идеологией. Это опаснейшая была вещь. Мои родители, когда я дома им высказывал свои убеждения, в ужасе были, говорили: тебя посадят, и нас заодно. Они говорили – у тебя длинный язык, не болтай. И меня этим спасли, кстати, – своими увещеваниями, чтобы я не болтал нигде о своих идеях.

Две категории стиляг моментально отпали, когда появился рок-н-ролл. Это был уже пятьдесят седьмой год, и сразу же все модники стали танцевать рок-н-ролл. Они тут же перестали быть “чуваками”. И “золотая молодежь” – то же самое. До этого нас объединяла любовь к Бенни Гудману, Армстронгу и Дюку Эллингтону, а тут вдруг вот эти модники все сразу стали рок-н-роллистами, и я их запрезирал. И “золотая молодежь” стала тоже танцевать рок-н-ролл и слушать только Билла Хейли и Элвиса Пресли. А Пресли был по сравнению с Чарли Паркером просто примитивом. Я поразился, как это они так быстро переориентировались, и продолжал все-таки слушать “Голос Америки” – Уиллиса Коновера. Я как был “штатником”, так им и остался, пока хиппи не сделался.

Олег Яцкевич:

Стиляжничество – это было почетно, как оппозиция какая-то. Для молодых людей возможность выделиться из серой (буквально!) толпы была необходимостью. Стиляги – это разумное отклонение от навязываемого стереотипа. В СССР если нужно было быть серыми – были серыми; надо ехать на целину – поднимались и ехали. Строить коммунизм надо? Пожалуйста! Только его строишь, строишь, а он удаляется по мере приближения к нему. Туфта обыкновенная под названием “идеология”.

Никакой политики у стиляг не было. Хотелось встречаться с девушками, танцевать, быть нормально одетым, слушать музыку, которая тебе нравится. Среди стиляг даже, можно сказать, были “верноподданные” – ходили на все демонстрации. Впрочем, попробуй не пойди на демонстрацию – хотя это тошниловка ужасная. “К борьбе за дело Ленина-Сталина будь готов!” – “Всегда готов!” – мы орали.

Вадим Неплох:

Мы были музыкантами. Мы одевались стильно, но были заняты делом – играли на каких-то вечерах, на танцах. Мы играли буги-вуги, а не танцевали их. А началось знакомство с этой музыкой через пластинки, через “Голос Америки”, через “Серенаду Солнечной долины”. Это пятидесятый, пятьдесят первый год.

Олег Яцкевич:

Нас советская власть воспитывала: все должны быть равны и сыты. В “Елисеевском” стояли гигантские пирамиды из консервированных крабов. Натуральные крабы! Но как-то нам и в голову не приходило их покупать. Пшенная каша – нормально, котлеты из фарша – нормально. А крабы – это к чему? Вот выпускает фабрика Володарского пальто – коричневые, темно-серые, темно-зеленые. Все! И эту гамму все носят!

Виктор Лебедев:

В витрине магазина стояла такая гора банок из крабов. И крабы стоили копейки. Потом уже мода появилась, поняли, что это – деликатес. Но это уже были шестидесятые годы. А в пятидесятые это было в свободной продаже, как ни странно. Такой вот парадокс: не было каких-то фундаментальных вещей, а деликатесы присутствовали. Можно было пойти на угол Литейного и Невского и купить там икру, и достаточно недорого. Но, с другой стороны, ни овощей, ни фруктов…