Я видел, как он побледнел, под цвет постели, до синевы. И в этот момент распахнулась дверь и уже через секунду я почувствовал, что в меня вцепились чьи-то пальцы. Мелкая, как вихрь, ворвалась в палату вместе с кем-то еще и когда прижалась ко мне, сильно толкнула в плечо. Меня ослепило от боли настолько, что перехватило дыхание, мозги ватой затянуло.

Она ничего не говорила, только мокрой щекой прислонилась к моей щеке. А я выравнивал дыхание и сам не понял, как здоровой рукой прижал ее к себе. Сквозь запах лекарств и спирта пробился ее аромат. Внутри возникло какое-то саднящее чувство дичайшей радости, даже в горле пересохло. Не ожидал, что искать будет. Скорее, мог бы ожидать, что деньги стащит и удерет.

— Елена Владимировна, я же просила вас подождать за дверью и Савелий Антипович тоже в дороге. Я сказала ему не ехать. Здесь микробы и инфекции, а он… Да и нельзя Максу сейчас столько посетителей.

Голос Фаины прорезал туман в голове. Сколько их там ввалилось в палату? Дарина мне всех заслоняла.

— Андрей. Почему ты не позвонил? Мы с Кариной извелись. Сутки ни слова.

Голоса сплетались друг с другом и сливались в общий шум. А я слышал только, как гулко бьется сердце девчонки, как она тихо всхлипывает, обхватив мою голову руками. Я не знал, как реагировать, меня застопорило. Я видел много слез: страха, боли, наслаждения, но никто не плакал только потому, что не мог меня найти, или думал, что я сдохну.

— Девочка. Ты с ума сошла? Ты кто такая? Так, давай отсюда. Жди в коридоре. Все выйдите. Бедлам тут устроили. Ему покой нужен. Столько крови потерял.

Я почувствовал, как мелкая вздрогнула, хотела отпрянуть, но я удержал.

— Пусть останется, — хрипло сказал, справившись с болью, приподнял Дарину, заставляя посмотреть на себя, и стиснул челюсти, когда увидел заплаканные глаза и синяки под ними. Какая тварь сообщила и сюда приволокла? Узнаю — башку сверну. Фимке же сказал присмотреть. Сукин сын где-то шлялся, видать.

— Не спала, да, сегодня?

Она кивнула и провела пальцами по моей щеке, потом посмотрела на повязки и ее зрачки расширились, дрогнул подбородок. И у меня внутри тоже что-то дернулось. Бл***ь, наверное, чья-то искренность обескураживает похлеще лжи и лицемерия.

— Царапины, мелкая. Заживет как на собаке. Почему дома не ждала? Как нашла?

— Я ждала. Сутки. Потом денег взяла у тебя в ящике… — замолчала, ожидая реакции после того, как призналась в том, что снова лазила в моей комнате, — и поехала по больницам. Искать. Я все верну.

Я усмехнулся уголком рта и сам не заметил, как вытер слезу с ее щеки большим пальцем. Очень гладкая кожа. Атласная. И ресницы мокрые и длинные. Вижу в светлых озерах собственное отражение — бледная кожа, щетина. А она совсем ребенок. Всплеск благодарности, такой непонятной мне. Наверное, в этом возрасте нормальное явление.

— Вернешь. Как-нибудь. Видишь вон того парня.

Я кивнул на Графа, который обнимал светловолосую женщину и девочку лет тринадцати и все же бросал взгляды в нашу сторону. На какие-то доли секунд я подумал о том, что он счастливчик. Обрел и женщину, и дочь, и сестру.