Он достал из кармана прокуренную трубку из корня шиповника. Похоже, вся полиция Гонконга курит трубки. Набивая табак, он без всякого интереса разглядывал меня.

– Совершенно верно. Шеф-инспектор надеется, что вы сможете нам помочь. Должен предупредить, картина не из приятных. Должно быть, она попала под паром.

Холодный пот выступил у меня на лбу.

– Эти чертовы китаезы постоянно кончают с собой, – сказал он. – Ежедневно у нас бывает до шести трупов. Они просто воспринимают жизнь не всерьез.

Он поднялся, и мы пошли по коридору в морг. Трупы, их было много, лежали под грубыми простынями. Видимо, прошедшая ночь была для полицейских слишком беспокойной. Сержант подвел меня к столу, покрытому клеенкой, поднял ее за край и показал женскую руку. На пальце тускло поблескивал искусственный нефрит.

– Я ел за завтраком яичницу с беконом, – сказал он. – Так что, опознав ее по кольцу, вы избавите меня от риска выдать завтрак обратно.

Я смотрел на кольцо и на маленькие тонкие пальцы. Это было то самое кольцо, которое я купил Лейле.

– Да, это то кольцо, которое я ей подарил, – с трудом произнес я.

– Хорошо, я так и скажу шеф-инспектору.

Я сделал над собой усилие и бросил взгляд на то, что осталось от Лейлы. Я обязан был попрощаться с ней.

Я вспомнил, как она радовалась креветкам и жареному цыпленку, как сверкали ее глаза в ювелирной лавке…

Я знал Лейлу совсем недолго, но она оставила след в моей душе…

Когда я сошел с парома, меня уже поджидал детектив. Это был крупный краснолицый мужчина, которого звали Макферсон. Казалось, не будет конца этим шотландским именам.

Он отвез меня в отель на полицейской машине. Детектив переговорил с портье на кантонском наречии и взял ключ от комнаты Лейлы. Когда мы шли по коридору, он сказал:

– Старый хрыч виляет. Нам следовало давно прикрыть этот притон. Он не признается, что девушка была шлюхой.

Эти слова возмутили меня. По-моему, Лейла заслуживала лучшей эпитафии, чем получить звание «шлюха» от копа-шотландца.

Макферсон открыл дверь и вошел в комнату. Я остался в коридоре. Полицейский с профессиональной последовательностью начал обыск. В шкафу было всего три платья и смена белья. Вещи Лейлы были трогательно маленькими. Взглянув на дно шкафа, Макферсон довольно заурчал.

– Я так и думал… – пробормотал он, наклонившись, и поднял кусочек серебристой фольги-станиоля.

– Знаете, что это такое? – спросил он, рассматривая находку. В центре фольги чернело пятно копоти.

– Понятия не имею.

Он еще раз взглянул в ящик и достал маленькую, наполовину сгоревшую стеариновую свечку, из тех, что втыкают в праздничные пироги. Макферсон уселся на кровать, держа перед собой станиоль и свечку.

– Ваша девушка была наркоманка и употребляла героин, – сказал он. – Каждую неделю в Гонконге кончает самоубийством дюжина наркоманов.

– Почему вы думаете, что она была наркоманка? – поинтересовался я.

– Каждый, у кого имеется такое приспособление, – наркоман. Знаете, как этим пользуются? Кладут героин в сгиб станиоля, держат под ним зажженную свечку и вдыхают пары. На это достаточно нескольких секунд. Знаете, что я вам скажу? Правительство сделало глупость, объявив преследование курильщиков опиума. Мы думали искоренить это зло. Для нас не составляло особого труда найти притон и уничтожить трубки для курения. Все это довольно громоздко и стоит уйму денег. В один прекрасный момент курильщикам надоело бегать от нас по крышам и покупать новое оборудование. – Детектив сдвинул шляпу на затылок. – Наркоманы научились получать из морфия героин, и для кайфа им теперь требуется только свеча и немного станиоля. Они могут вдыхать этот яд где угодно: в кино, в общественных местах, на улице и даже в такси. Понаблюдайте, и вы заметите потеки стеарина в самых неожиданных местах. Курение опиума – это, разумеется, пагубная привычка, но все же она не ведет к такой быстрой смерти. А героин убивает гораздо быстрее, чем опиум. Если бы мы не боролись с опиекурением, то у нас теперь не было бы героина.