– Ура, – заликовала Краузе, – у нас получилось.
– Да, – согласилась я.
– Но гадость по-прежнему на Фируше, – приуныла Роза Леопольдовна, – просто в ней получился распил. Почему гипс не свалился?
– Он прилип к шерсти, – предположила я.
– И что дальше? – растерялась Краузе.
– Отпустим собаку, – решила я, – пусть побегает, разомнет лапы, попьет воды, отдохнет, и опять за дело!
– Нам придется спиливать все украшение? – испугалась Роза Леопольдовна. – Думала, сделаем одну бороздку и оно упадет.
Я не успела ответить, из холла раздался голос Вульфа.
– Дома есть кто живой? Где Киса!
Краузе изменилась в лице.
– Господи! Девочка в художественной школе! Ее забрать надо! Который час? Фу! Успею.
Няня поспешила к двери, туда же, услышав голос любимого хозяина, направилась и Фира. Второпях Роза Леопольдовна споткнулась о мопсиху, взмахнула руками и упала прямо на собаку.
Я кинулась к потерпевшей бедствие няне и задала гениальный вопрос:
– Вы живы?
Интересно, кто-нибудь когда-либо говорил в ответ: «Нет, я уже умер»?
– Вроде да, – прокряхтела Краузе и стала подниматься.
Фира, почуяв свободу, с несвойственной ей скоростью улетела в холл.
– Елки, что с тобой? – спросил Макс.
– Это просто гипс, – крикнула Роза Леопольдовна.
– С клеем ПВА, – добавила я, – сейчас все объясню.
Мы с Краузе направились к входной двери, почему-то у нас под ногами что-то хрустело.
– Мне надо в школу за Кисой, – засуетилась няня, наклонилась, чтобы взять туфли, и замерла.
– Вам плохо? – насторожилась я.
– Фира! – коротко сказала Краузе.
Я перевела взор на мопсиху, которая сидела у подставки для обуви, и удивилась. А где воротник?
– Гипс отвалился! – закричала няня. – Наверное, когда моя тушка шлепнулась на Фирушу, он распался на мелкие кусочки. И отвалился.
Глава двенадцатая
– Поезжай в кондитерский магазин и постарайся узнать фамилию заказчика шоколадного пазла, – попросил меня за завтраком Макс.
Я кивнула.
– Попробую. Тебя не удивило, что Зильберкранц, который отлично разбирается в ядах, перепутал улитку с зубаткой?
– Зубоскалом, это ящерица [2], – улыбнулся муж, – а зубатка – рыба. Юрий Петрович объяснил, что эта ящерица водится в горах Памира. Они расположены в нескольких странах: в Таджикистане, Китае, Афганистане, Индии. Местные целители давно заметили, что ядом, который выделяет маленькое существо, можно лечить разные болезни. Но пресмыкающееся трудно поймать, оно ведет ночной образ жизни, прекрасно видит в темноте, от света фонаря убегает, на приманку не польстится. Трудная задача добыть юркое существо. Возможно, Мотя не слышал о зубоскале, он почти никому не известен.
– Я полагала, что Моисей лучший специалист по ядам, – вздохнула я.
Макс потянулся к молочнику.
– На каждого умного ученого найдется умнейший ученый. Юра упомянул, что яды Конуса и зубоскала действуют почти одинаково. Их легко перепутать.
Я взяла тост.
– Но твой знакомый, о котором я впервые услышала, не ошибся. Кто он?
– Юрий Петрович Деревянкин, – ответил Вульф, – пошел по стопам родителей, окончил медвуз, стал заниматься семейным делом. Он появился на свет, когда отцу исполнилось пятьдесят с лишним, а матери перевалило за сорок. Петр Юрьевич и Елена Ивановна – уникальные люди. Они русские, родились в семьях эмигрантов, жили и учились в Америке. Петр окончил биологический факультет, Елена химический и медицинский. Изъездили всю Африку, побывали в Индии, Афганистане. Некоторые их экспедиции срывались из-за местных войн, но ученые почти не сидели дома.