Этого вопроса Мирина ждала и опасалась больше всего. Она знала, что колдун обязательно потребует плату за свою помощь. Но что ему предложить? У нее нет денег. У нее нет самоцветов. У нее вообще ничего нет!

Кроме…

В памяти вдруг всплыли слова матери. Мол, у каждой девушки есть одно сокровище. Сокровище, которое дается только раз и которое до́лжно подарить лишь любимому.

Мирина тоненько всхлипнула. Возьмет ли колдун такую плату? Но руки уже сами потянули простенький сарафан вверх, обнажив стройный стан девушки.

Мгновение – и она стояла перед Мраком обнаженной, зябко ежась, хотя в избе было тепло, даже жарко. Сарафан скомканной тряпкой лежал у ее ног.

Темные глаза колдуна стали еще чернее. Он потянулся с сытой грацией перекормленного кота. Одним быстрым, неуловимым движением соскочил с кровати.

Мирина не видела, как он подошел. Но вдруг оказалось, что он стоит совсем рядом. Как будто быстрая неуловимая тень пересекла комнату от лежанки к ней.

Длинный изящный палец колдуна легонько, чуть касаясь, очертил полукружие ее груди. Сначала левой, затем правой.

Мирина опустила голову, почувствовав, как ее щеки заливает жар невыносимого стыда. Больше всего на свете хотелось подхватить сарафан с пола и бежать прочь. А потом заставить себя забыть об этой сцене. Мирина не сомневалась, что у нее это получится. Она просто не станет вспоминать. Ничего не было. И этой встречи на узкой дорожке тоже. А значит, все в порядке.

– Ты действительно так хочешь получить этого мальчишку.

В голосе Мрака не слышалось и намека на вопрос. Он просто констатировал факт. А затем вдруг с силой ущипнул ее за сосок, и Мирина приглушенно вскрикнула и отшатнулась. Прижала обе руки к груди, с ужасом и потрясением глядя на колдуна – чего еще от него ждать.

– Голос, – сухо сказал он. – Говорят, ты красиво поешь. Верно?

Мирина лишь пожала плечами. Да, она любила петь. Песня словно уносила прочь ее сомнения и беды. Когда она пела – то не жила. Скорее сказать, парила в воздухе, где не было бед и горестей.

– Отдай мне свой голос, – просто сказал Мрак. – И осенью сваты Возгаря придут за тобой.

Так просто?

Мирина чуть не расхохоталась в полный голос от счастья и облегчения. Она думала, что Мрак возьмет ее – прямо здесь, не удосужившись перенести на кровать. Будет вновь и вновь вколачивать ее в пол, пока она не сотрет себе лопатки в кровь и пока ее измученное лоно не примет его семя. И ее девственная кровь навсегда впечатается позорными пятнами в древесину. А голос… что такое голос? Да ничто, пустой звук. Пусть он заберет ее голос. Пусть она никогда больше не сможет петь. Это все ничто по сравнению с желанием быть женой Возгаря.

– Бери, – просто сказала Мирина.

Хотела добавить еще что-то, но вдруг осознала, что не в силах.

Рот немо разевался, но ни звука больше не выходило из горла. Лишь какой-то сиплый невнятный клекот.

А Мрак вдруг резко привлек девушку к себе и поцеловал.

Губы Мирины словно обожгло. Она отчаянно взмахнула руками, силясь, но не смея оттолкнуть колдуна. Впрочем, почти сразу он отстранился. С усмешкой провел рукой по своему лицу. И глазами показал Мирине на дверь.