— Николай Петрович? — Дронова вдруг потянули за полу мундира.

— А? — Он опустил взгляд и увидел молодого ефрейтора — кажется, из канцелярии коменданта. — Да?

— Вас просят срочно в канцелярию подойти, на третий этаж. Я тут уже второй час торчу, вас жду…

— Ох…, — Капитан сдвинул выцветшую фуражку на затылок и потёр лоб. — Да мне самому коменданту отчёт надо бы сдать, по результатам разведки. Не то, чтоб срочный, но важный… А что случилось-то?

— Мне не сообщили. — Пожал плечами ефрейтор. — Разве что… Как вы утром уехали, прилетел курьерский дирижабль. Да причалил не у складов, а в самой цитадели. Улетел почти сразу, и часа не провисел. Может, и связано…

Дронов несколько секунд смотрел на собеседника с очень странным выражением лица, потом сморгнул:

— Что-то у меня, как французы говорят, дежа-вю… Двухгодичной давности… Тогда тоже так начиналось.

— Что, господин капитан? — Не понял ефрейтор.

— Не важно…, — Николай снова потёр лоб. — Ладно уж, веди.

Он спешился и кинул поводья одному из драгун:

— Простите, братцы, что бросаю… До казарм уж без меня доберётесь.

— Тогда мы внутрь не поедем. — Коротко сказал Джантай, и оба его товарища закивали, соглашаясь. — К себе поедем.

— Конечно. — Капитан мысленно усмехнулся — киргизский воин посредственно владел русским языком, однако умело это скрывал, говоря рубленными фразами, избегая сложных слов. — Но завтра пришли человека в крепость, вы можете понадобиться.

Распрощавшись с товарищами, Дронов последовал за ефрейтором. Тот повёл его в обход столпотворения, через караулку, что было кстати. Задержавшись немного, Николай выпросил у дежурного офицера карандаш и клочок бумаги, на котором коряво вывел сообщение коменданту:

«Утренние сведения частично подтвердились. В сорока километрах к югу от Пишпека, где пастухи видели всадников в ханских мундирах, нашёл следы подков, какие носят строевые лошади Хоканда. Нужно уточнять. Дронов».

— Третий этаж… Третий этаж…, — Кряхтел под нос Николай, поднимаясь по крутой лестнице. Канцелярия коменданта делилась на две части — военную и, с недавних пор, ещё и цивильную. Военная канцелярия с первых недель размещалась в одном из старых зданий цитадели, а вот для гражданской рядом возвели отдельное, новое. Благо, цитадель занимала половину Пишпека, так что свободное место нашлось. Строение вид имело отнюдь не азиатский — прямоугольное, аж в три этажа, что по местным меркам очень много, белёное, с застеклёнными окнами… Особенно же его выделяли новенькие, блестящие на солнце серебром металлические трубы пневмопочты, «подпоясывающие» каждый из трёх этажей на уровне пола. Множество отростков ныряло внутрь стен, к установленным в кабинетах терминалам приёма. Позади здания поднимался дымок — там, ближе к крепостной стене, пыхтела маломощным котлом крошечная станция подкачки, позволяющая сохранять давление в трубах на этом финальном участке почтовой сети. Возможно, единственная в регионе — обеспечивала она лишь цивильную канцелярию и отдельный терминал срочной связи при штабе.

Таким образом, прибежище бюрократии на фоне военных построек выглядело вполне впечатляюще, однако чем в крепости занимались гражданские чиновники, всё равно не до конца было понятно остальному её населению — судя по всему, они готовили почву для превращения сугубо военной фортеции в полноценный город, хотя бы на бумаге. Российская империя только-только утвердилась в Чуйской и Иссык-Кульской долинах, но новым землям уже требовалась столица.