– У меня такое чувство, – сказал граф, – что тебя можно будет провезти через бедные районы Лондона только в карете с плотно запахнутыми шторками, иначе мой дом треснет от огромного количества беспризорных детей.

– Вижу, ты рассердился, – огорчилась Эбби.

– Напротив, – с улыбкой разуверил ее граф. – Ты уверена, что эта девушка сможет укладывать тебе волосы и выполнять остальные обязанности горничной?

– У меня никогда не было горничной, – ответила Эбби, – я привыкла сама себя обслуживать. Если мне не понравится, как она меня причесала, я подожду, пока она выйдет из комнаты, чтобы не задеть ее чувств, и переделаю прическу по своему вкусу. Нет ничего проще.

Граф Северн, стоя посреди оживленной улицы, вдруг запрокинул голову и разразился смехом.

– Эбби, – всхлипнул он, – где ты была раньше? По-моему, я научился смеяться только три или четыре дня назад.

– Ну что же, – размеренно проговорила она, не зная, оскорбиться ей или присоединиться к его смеху, – я рада, что развлекаю тебя, Майлз. Да, именно так.

Она разделила его веселье.

Графу Северну было весело. Похоже, он недооценил свою жену во всех отношениях. Это открытие могло бы обеспокоить его, ведь он женился через два дня после знакомства, приняв ее за совершенно другого человека. Но он не волновался, он веселился.

Прежде всего, подумал граф, когда за пару часов до начала бала он постучался в дверь ее комнаты и остановился на пороге, Абигайль не была серой мышкой. Сегодня на ней было то бальное платье, которое с самого начала больше всего понравилось графу еще тогда, когда он увидел его в журнале мод. Нижнее платье из бледно-зеленого шелка просвечивало сквозь чехол из белого брюссельского кружева. Низкий вырез открывал взору нежные округлости ее груди. Длинные перчатки и туфельки были подобраны в тон нижнему платью. Горничная сделала Абигайль примерно такую же прическу, как в день свадьбы, которая очень шла ей. Щеки молодой женщины пылали румянцем, а глаза сверкали, как звезды,

Нет, она не была серой мышкой. Но, конечно, красавицей ее нельзя было назвать. Во всяком случае, в ней не было картинной красоты Френсис, она была несравненно лучше. Майлз понимал, что Френсис была красавицей, но она совершенно не привлекала его, а Абигайль притягивала его своим внутренним очарованием. Она уже наслаждалась предстоящим вечером, хотя они еще даже не вышли из дома.

И она не была зажатой и стеснительной, как он предполагал вначале. Может быть, она и вела себя так, но только в первые дни их знакомства. Когда Эбби волновалась, она становилась очень говорливой, но, оказавшись перед лицом трудностей, она мигом успокаивалась. Граф улыбнулся при воспоминании о том, как ловко она вела беседу с его знакомыми в Гайд-парке сегодня в течение целого часа, а он почти совсем не помогал ей.

Майлз понимал, что вряд ли стоит надеяться на ее благоразумие. Он с трудом подавил ухмылку, вспомнив о грандиозных планах в отношении Джералда и о том, как она наняла горничную, не зная даже, умеет ли та причесывать.

Ему стоило всерьез задуматься об этом. Было совершенно очевидно, что она никоим образом не отвечала тому идеалу жены, который он неделю назад расписывал Джералду.