Далее шло «Внутреннее обозрение» — подборка корреспонденции из разных концов страны, в которых сообщалось о различных правительственных мероприятиях и о том, как увеличивались доходы помещиков и прибыли фабрикантов, а с другой стороны, разорялись рабочие ц крестьяне. «Внутреннее обозрение» заканчивалось словами: «Пора понять, что так будет до тех пор, пока народ, выведенный из терпения жалкими подачками, не сметет это правительство, вместе с шайкой его приспешников-капиталистов, с лица земли».

В «Хронике фабрично-заводской жизни» публиковалась корреспонденция о притеснениях и штрафах в Петербургском порту, где по распоряжению командира порта Верховского рабочих штрафовали, даже если они не выходили на работу по болезни. В заметке сообщалось также, что некоторые смельчаки пробовали жаловаться великому князю Алексею Александровичу, осуществлявшему верховный надзор за флотом в Российской империи, но жалобы их положили под сукно. «Да и не мудрено, — говорилось в корреспонденции, — ведь Верховский делает это по приказанию управляющего министерством и самого великого князя — брата царя». Далее в «Хронике» печатались заметки о притеснениях рабочих на Балтийском судостроительном заводе и об усмирении «поголовной поркой» бунта крестьян в Нижнем Тагиле из-за взыскания недоимок.

Завершался первый номер «Рабочего сборника» хроникой арестов по политическим делам, произведенных в Петербурге в январе и феврале 1894 года, и сведениями о рабочих пожертвованиях на издание «Сборника».

— По случаю благополучного рождения нашего первенца, — сказал Миша Сущинский, — следовало бы… хоть грогу стакан!

— Рождение еще впереди, — возразил Михаил.

— А это всего-навсего лишь зачатие, — уточнил, смеясь, Скабичевский.

— Вот именно, — подтвердил хозяин дома, — поэтому все получат по стакану чая.

— Хоть что-нибудь! — махнул рукой Миша Сущинский.

А потом Павел Скабичевский прочел свою статью, подготовленную для второго номера «Рабочего сборника».

Михаил, слушая его несколько монотонное чтение, снова подумал о том, что не ошибся, с первой встречи проникшись уважением и симпатией к этому человеку. Статья Михаилу очень понравилась. Написана она была по поводу учреждения министерства земледелия. Эту меру царского правительства многие общественные деятели, в том числе деятели, ходившие в опасных вольнодумцах и ниспровергателях основ, встретили шумным одобрением, можно сказать ликованием, расценивая ее как проявление особой заботы государя о благе своих подданных.

В статье Скабичевского эта мера правительства оценивалась несколько иначе, а именно как «забота царя-батюшки о своем народе, который он сам вконец разорил непомерными податями и всякими прижимками п угоду купцам да дворянам».

Далее не без яду сообщалось, что «умные и ученые люди, которые в газетах разных пишут, верят благим намерениям царя-батюшки, прославляют и славословят его да мудрое его правительство, и только один мужик, главный виновник всей этой кутерьмы, изверился злым опытом в благих намерениях правительства и твердит лишь одно, что не будет, мол, добра, да и только. Мужик знает — он на собственной шкуре испытал, — каковы эти царские заботы».