— Потрясающе выглядишь, — говорю я и, не долго думая, обхожу стойку и, наклонившись, целую ее в щеку.

Она реагирует, будто это не из ряда вон, а нормальное дело, улыбается и тихо произносит:

— Спасибо.

Она скользит взглядом к моим лежащим на стойке кошельку и ключам, но я еще не закончил с ней. Ее гладкие черные волосы собраны в высокий хвост. Я смотрю на ее прямую челку, почти незаметный макияж, хотя я вижу, что он есть. На подчеркнутые черным карандашом глаза, розовыми румянам щеки и наводящие на порочные мысли красные губы.

— Оливер?

Мой голос получился срывающимся:

— Ты действительно красивая.

На этот раз она смеется.

— Благодарю, — говорит она и добавляет: — еще раз. Лондон помогла. Честно говоря, позволить нам обеим возиться с макияжем — все равно что выдать мартышке очки.

Когда я отхожу забрать свои вещи, она открыто оглядывает меня сверху донизу. Я следую за ее взглядом по своей одежде: узкие черные брюки и черная рубашка.

Я даже отполировал ботинки ради этой женщины.

— Черт возьми, — замечает она. Она оценила, и довольно высоко. И я понимаю, что мы всегда это делали — флиртовали и сыпали тонкими намеками — просто никогда еще это не ощущалось настолько явно.

— Рад, что ты одобряешь, — отвечаю я. — Я припарковался за углом.

Она идет за мной, по пути прощаясь с Джо. А потом берет меня за руку и улыбается.

— Я очень даже одобряю.

Ага. Я в жопе.

Я всегда знал, что Лола затихает, когда обдумывает что-то, ее беспокоящее. Могу предположить, что причина ее нежелания обсуждать свои проблемы — в отличие от Харлоу или даже Анселя — в том, что ей нужно время самой обо всем поразмыслить. Но когда в машине она вспоминает разговор с Остином и начинает перечислять плюсы его идеи, какое-то я время отмалчиваюсь, думая, а вдруг причина ее привычки молчать, прежде чем начать что-то обсуждать, в том, что она не доверяет собственным суждениям.

— Не уверен, что у меня есть что возразить, — уклончиво отвечаю я и сворачивая на 5-е Северное шоссе.

— Ну давай хотя бы теоретически, для полноты картины, — предлагает она. — Чем может быть хорошо Рэйзору быть с другой планеты?

Я молчу, обдумывая ее вопрос. Но мой мозг это рефлекторно отталкивает — обе идеи дерьмовые. Куинн не нужно превращать в сексуальную штучку. А Рэйзор не пришелец. И нет причин это менять.

Машина легко несется по шоссе, а Лола смотрит в окно, тоже раздумывая над собственным вопросом.

Именно в такие простые моменты мне кажется, что я влюбляюсь в нее еще сильнее.

— Думаю, им можно позволить сделать что-то с визуальной картинкой, — после нескольких минут молчания задумчиво произносит она. — Что-нибудь более креативное, типа флэшбэков из его прошлой жизни вместо линейного повествования.

Пожав плечами, я говорю:

— Наверное, но делать флэшбэки книжному Рэйзору из альтернативного времени — все равно что сделать его пришельцем. Я в том смысле, что ты и так сделала его уникальным, плюс эти временные сдвиги. А мультивселенная трансформирует параллельное время в гипер-время.

— Я знаю, но, может, это подтверждает идею Остина. Сворачивание мультивселенной объясняет существование их всех. Может, идею о параллельном времени легче понять, потому что зрителям проще объединить в одно разные ипостаси одного и того же персонажа.