Парень, назвавшийся Махмудом, снял наушники и, улыбнувшись, глянул на командира.

— Так Махмуд, говоришь? — тихо спросил Туманов.

— Хорошее имя. А чем оно тебе не нравится, Борис Евгеньич?

Туманов сжал челюсти.

— Хорошо подготовились.

— Ну имя-то твое стюардесса назвала, приветствуя пассажиров, а вот что у тебя сын студент и дочка в девятом классе учится, то тут уж мы сами постарались. Весь твой послужной список изучили и твоих халдеев тоже не забыли.

Махмуд кивнул на притихшего, побледневшего штурмана. Туманов оглянулся. Двое автоматчиков продолжали стоять в дверях, застыв, как каменные истуканы.

Судя по лицам, ребята неглупые и физиономии приятные, глаза без злобы. Как они позволили, чтобы ими управлял этот щенок?

— Зачем вам под азиатов косить? — спросил командир.

— А мы им подыгрываем. Пусть считают себя шибко умными. Надо вести себя так, как они этого ожидают. Зачем ребят расстраивать? Они же мясники. Ты и сам понимаешь, что у них сейчас там творится. Всех на уши подняли. Подмогу из Чечни запросят. Жизнь пассажиров их не волнует. Им бы скандала избежать и венок победителей на тупые головы примерить. Престиж, погоны, а остальное — мусор.

— Не похож ты на психа, который себя взорвать готов вместе с самолетом.

— Конечно. Потому что мне дорога жизнь пассажиров, и своя, и твоя. Но они об этом знать не должны, и ты им ничего не скажешь. Ведь может так случиться, что дочка из школы не вернется, а сын от передозировки наркотиков умрет. Уж за это я тебе ручаюсь, Борис Евгеньич.

— Вербуешь в союзники?

— Уже завербовал.

— Слишком ты умен для своего возраста.

Налетчик засмеялся.

— Не так, как тебе кажется. Самый умный — среди пассажиров сидит и за порядком наблюдает. А я так, шестерка с хорошей памятью на инструкции. Слегка образован, язык нормально подвешен, да еще кое на что способен.

— Недооцениваете вы тех, кто на земле сейчас голову ломает.

— Переоцениваем. У нас на любой случай и на любой исход инструкции просчитаны. Нам думать не надо. Есть четкая схема. Вся партия тысячу раз проигрывалась на доске, прежде чем сесть за стол и играть против гроссмейстеров.

Дверь салона открылась. В кабину вошла стюардесса с подносом, на котором стояли чашки с горячим кофе.

— Вам не мешает подкрепиться.

Туманов оглянулся. Молодая женщина лет тридцати пяти, красивая, стройная, одетая в униформу. Среди его бортпроводниц таких не числилось.

— Вы тоже из команды террористов? — спросил Туманов.

— Разумеется, командир. — У нее был низкий, приятный голос с легкой возбуждающей хрипотцой. — Кто-то должен заботиться о пассажирах.

— А где мои девушки?

— Скажем так, отдыхают.

— Что делается в салоне?

— То, что всегда. Кто кроссворды отгадывает, кто читает, некоторые спят, другие анекдоты рассказывают. Зачем тревожить дикое стадо раньше времени. Самолет следует своим курсом. Вряд ли вам стоит беспокоиться, командир. Выпейте кофе.

— Что со вторым пилотом и бортинженером?

— Тоже отдыхают. Нам и вас хватит.

Стюардесса поставила поднос на штурманский пульт и вышла.

Туманов перевел взгляд на главного.

— Язык не поворачивается называть тебя Махмудом.