— В общем, долго она меня по селу гоняла, драпал, только ветер в ушах свистел, так проняло! Поймала, разумеется, в дом приволокла. Только добрая она, пожалела, кормить начала. Спросила, конечно, про компенсацию, хватка у нее деловая, как у мамани моей! Хорошо так спросила, над головой сковородкой помахивая. Ну я, сама понимаешь, не мог такую красоту упустить! Тут же сделал предложение, деловое! Она со мной в город едет, и мы на двоих таверну открываем. С меня финансы, с нее обслуживание. Попробуешь, как она стряпает, просто музыка. Она отказывалась вначале, просила за ягоды компенсировать и топать, откуда пришел. Но я же тоже не пальцем сделанный, я, как домой приехал, сразу мамане обсказался. Прям про все расписал. — И завхоз раскинул руки в характерном жесте всех рыбаков. — Маман моя мне как в лоб скалкой приложила и заявила, что сватов мне, дурню, надо засылать, пока не увели! Собралась сама, куму прихватила и поехала сватать! Они с Сарочкой быстро общий язык нашли, обе же хозяйственные, сразу видно. Семья у меня не бедная, торговля хорошо шла, ну и взяли крошку мою за полгода измором. Матушка моя там поселилась и всех женихов от нее отвадила. Так что теперь душа в душу живем!!!
— А она тоже из гоблинов?
— Не, у нас, конечно, женщины красотки, но не такие, мелковаты. Отец у нее из орков степных, а мать — кхера-рыбачка с побережья. Ростом-то и красотой она в мать пошла, орки — они, конечно, высокие, но женщины не настолько. От отца ей только кожа досталась да разрез глаз. А голос какой, слышала? Когда кхеры поют, буря утихает!
— А трубку она курит — это от отца или от матери?
— А это ее моя мамаша приучила, там не табак, это специи гоблинские. Они чувствительность обоняния и вкуса повышают, в кулинарии первое дело!
В это время стол буквально заставлялся всевозможными горшочками, мисочками, тарелочками и судочками. Все это изобильно бугрилось, шкворчало и благоухало так, что присутствующие невольно сглатывали набегающую слюну. А блюда все продолжали выставляться, уже дополняемые кувшинчиками, графинчиками и чашками.
Вскоре подошли тоже приглашенные профессора и Лэри с деканом. Села за стол хозяйка заведения, вывесив табличку «Закрыто на спецобслуживание», и две ее подруги. Подругами оказались очень худая, как бы высушенная, высокая дриада-лесявка и наемница дроу. Эти три дамы «элегантного» возраста напомнили Марии Спиридоновне популярную троицу из кино — Трус, Балбес, Бывалый.
Дриада, Азалия Виореловна Жгучая, была креативным модельером дамского белья и сразу же, не стесняясь присутствия мужчин, стала допытываться у смущенной Марьи, как той понравились ее разработки в некростиле. Она горела желанием поработать в масштабе общежитского дизайна и была очень порывистой и увлекающейся натурой. Кожа цвета ореха, тоненький длинный носик, острый подбородок и болотно-зеленые глазки дополнялись прической цвета прелой листвы, художественно топорщащейся в разные стороны. Худенькие ручки с изящными кистями постоянно жестикулировали и нервно всплескивали на эмоциях. Вокруг них кружился какой-то ворох завязочек и кружавчиков, и вообще весь ее наряд был такой же подвижный, летящий и струящийся, как хозяйка.