Таини молчала, уперев подбородок в безупречную татуировку на груди. Потом подняла голову, и в её тёмных больших глазах он увидел бесстрашие приговорённого.
— Почему мы воюем, тама’и?
— Женщина! — Сехеи впервые повысил голос.
Её тёмное красивое лицо внезапно исказилось. Свирепо, дикарски блеснули зубы и белки глаз.
— Я не женщина! — огрызнулась она. — Я отстранённая от командования Левая рука стратега! И я спрашиваю тебя, тама’и: почему мы воюем?
Сехеи, не отвечая, ошеломлённо глядел на её левую щёку. Ну, конечно! Вот она — та загадочная неправильность татуировки, точь-в-точь как у вестника Арраи! Один и тот же рисунок. Попала девчонкой под особое наблюдение воспитателей, но ни в чём не виновата…
— Воевали всегда, — оправясь от удивления, сказал он.
— Нет! — бросила она. — Так, как воюем мы, никто никогда не воевал. Дикари хеури тоже воюют, но их хотя бы можно понять: разные племена, разные веры… Из-за чего воюем мы?
— И из-за чего же? — спросил Сехеи. Он уже решил терпеливо выслушать всё, что она ему скажет.
Таини отцепила от пояса шнур и протянула его стратегу.
— Развяжи! — почти потребовала она. — Это узлы тридцатилетней давности. Даже тебя не было на свете, когда они были завязаны. Я скопировала их в архиве на Руонгу.
Пожав плечами, Сехеи ощупал узлы. Обрывок какой-то древней легенды. Опять легенда…
«Давным-давно, когда Старые были молоды, на атолле Та жили два друга: Ани и Татуи. И упал кокосовый орех. И они поспорили, чей он. И стали биться. И начал Татуи одолевать».
— Очень интересно, — сухо заметил Сехеи. — И что, я должен развязать этот бред до конца?
— Да!
Сехеи вздохнул.
«И пошёл Ани к Старым (в битве, что ли, перерыв?) и попросил: дайте мне блестящий камень тиангу, ибо одолевает меня Татуи. Старые были добры и дали ему то, что он просил. И начал Ани одолевать».
Далее Ани и Татуи поочерёдно просили у Старых горящую воду, крылья из тапы и пожирающий землю пламень. И Старые были добры.
— Второй шнур утерян, — сказала она, внимательно следя за выражением его лица. — Там дальше должно идти, что Старые в конце концов разделились и стали воевать друг с другом. Одни — за Ани, другие — за Татуи.
— И что? — спросил стратег.
— А ничего, — угрюмо ответила она. — Просто эта сказочка — единственное — понимаешь ты? — единственное упоминание о том, с чего всё началось!.. Шестьдесят лет войны из-за кокосового ореха!.. Послушай, ведь утренние и вечерние — это не два племени, это, скорее, один народ, рассечённый надвое! Чем мы отличаемся друг от друга? Говорим на одном и том же языке, поём одни и те же песни, верим в одно и то же Пророчество!.. Сними с кораблей вымпелы — и попробуй отличи, кто перед тобой: утренний или вечерний!..
Сехеи невольно усмехнулся. Вымпелы с кораблей впервые сняла сама Таини. Мало того, она приказала поднять на авианосцах голубые вымпелы противника, что и позволило ей тогда прорваться к Ледяному Клыку. С тех пор каждый корабль запрашивают кодом по гелиографу: «Чей ты?»
— Ты можешь бросить меня акулам, тама’и, — с вызовом продолжала она, — но, право, будет лучше, если вопрос: «Почему мы воюем?» — стратег задаст себе раньше, чем простой воин. А мы уже опоздали, тама’и. Уже нашёлся человек, который предпочёл умереть, но не стрелять в вечерних.